Саян Батомункуев уверен - жизнь не заканчивается с диагнозом. Молодой человек рассказал, как попал в инвалидное кресло, а также о своей первой мысли после выхода из комы и о том, почему жертвы ДТП не всегда добиваются выплат.
Защищал диплом полулёжа
– Саян, расскажите немного о себе.
– Я родился в посёлке городского типа Гусиное Озеро Селенгинского района Бурятии. В детстве мечтал работать машинистом железнодорожного транспорта, потому что постоянно видел поезда на нашей станции и думал, что машинист много путешествует и многое видит. Плюс у него хорошая зарплата (улыбается).
В 1994 году мои родители развелись, и мы с мамой переехали в Кяхту, где я и окончил школу. После девятого класса решил поступать, чтобы быстрее уехать и попробовать самостоятельную жизнь. Мне было 15 лет, бушевал юношеский максимализм, хотелось больше свободы. Собирался на помощника машиниста, но в том колледже не было общежития. Поэтому я выбрал Улан-Удэнский индустриальный техникум, ныне БРИТ. Поступил на «автоматизацию технологических процессов и производств», на слесаря по контрольно-измерительным приборам, хотя даже не совсем понимал, на кого я поступаю. Только на втором-третьем курсе понял, чем буду заниматься. После окончания нам говорили, что специальности наши невостребованные, потому что заводы в России закрываются, всё меняется. А сегодня, когда я изучаю вакансии, вижу, что на любой завод спокойно можно устроиться.
В 2007 году после техникума я отучился на права и сразу ушёл в армию. Во время службы съездил в Монголию на миротворческие учения, а вернувшись, устроился электриком в гостиницу. Потом – в бурятскую таможню. Вскоре понял, что мне нужно высшее образование – в перспективе видел себя в таможне. В 2010 году я поступил во ВСГУТУ, а в 2011-м попал в аварию и сломал шею. Но, несмотря на это, продолжил обучение и получил диплом. Защищал его полулёжа. Дальше учился на медиатора, на коуча, а сейчас учусь в магистратуре БГУ.
До аварии был атеистом
– Если вернуться в день аварии, какой момент больше всего остался в вашей памяти?
– Вообще день аварии я вспомнил, наверное, через полгода после неё. Раньше я был атеистом. Но за три месяца до случившегося я вдруг проснулся с чёткой мыслью, что хочу помолиться. Тогда-то в первый раз поехал в дацан. Позвонил другу, расспросил, как и что делать. Я даже не знал, что в дацане надо проходить гороо.
Буквально за эти три месяца посетил несколько дацанов. Какая-то тяга к вере появилась. Уже после аварии мне говорили, что я тогда жизнь себе отмолил.
– Что было самым тяжёлым в первые месяцы после ДТП, физически и эмоционально? Откуда вы черпали силы продолжать жить и бороться?
– Помню, как очнулся в реанимации после комы. Мне всё рассказали. В момент аварии я спал на заднем сиденье, спереди был водитель. Так, не проснувшись, я и впал в кому. Почему-то первая мысль возникла: «Я дверь входную дома не сделал». Ругал себя за то, что откладывал это дело, а теперь неизвестно, сколько мне ещё лежать.
Силы бороться дали близкие: мама, сестра, родственники, друзья. Я понимал, что не могу сдаться, потому что те две недели, что я был без сознания, они делали всё, чтобы я очнулся. Нейрохирурги даже браться не хотели, говорили, я очень «тяжёлый». Мои близкие привозили врачей ко мне в Кяхту. Они мне помогли. К тому же у меня оставались обязательства, которые должен был выполнить. Отсюда и желание жить.
– Как изменилось ваше понимание себя и жизни после травмы?
– Ты просто многое понимаешь и взрослеешь. Да, поначалу ты как ребёнок, начинаешь жить заново. Но потом принимаешь свои травмы и учишься принимать решения, не растягивая, не раскачиваясь. Тяжело оттого, что тебе приходится делать всё это чужими руками, так как свои не работают. Но у меня, например, проснулись мои организаторские способности.
У нас с мамой была неблагоустроенная квартира, которую я хотел продать, чтобы построить дом. Слава богу, не успел. Потому что, если бы я разбился с проданной квартирой, нам было бы тяжелее. Я продал её спустя два года после ДТП, получил участок как малоимущий, купил маленький дом. Потом продал его вместе с участком и купил хороший дом, который затем смог продать и приобрести квартиру в Улан-Удэ.
«Мы нашли друг друга»
– Когда к вам впервые пришла мысль помогать другим жертвам ДТП?
– Вообще мысль помогать людям, попавшим в тяжелую ситуацию, у меня возникла года через два после аварии, когда я сам смог признать сложность своего положения. Я смотрел мотивационных спикеров, которые меня вдохновляли, и решил тоже помогать людям, выступать как спикер. При этом не имело значения, как сильно пострадала та или иная жертва ДТП.
В 2014 году мой друг работал юристом и помогал одной жертве ДТП получить страховую выплату. Он начал помогать и мне, хотя я не верил, что мне полагается выплата. Местные адвокаты говорили: «Вам не положено». Несколько месяцев мы с другом судились за выплату, и я её получил. Я был очень рад, так как строил дом.
Я часто бывал в больницах, поэтому общался с пострадавшими в ДТП. В первый же месяц я привёл другу пять клиентов, которым нужна была помощь юриста. Он меня отблагодарил, как и те, кого я привёл к нему. Вот так здорово сложилось – мы нашли друг друга. Меня это вдохновило, и я решил создать сайт помощи подбора адвокатов и юристов. Он проработал несколько лет.
– Какое дело или история помощи вам запомнилась больше всего?
– Женщина очень серьёзно пострадала в ДТП. Она проживала на севере республики, и выезжать в Улан-Удэ ей было очень трудно. Ехать нужно было лёжа почти девять часов. Это тяжело и дорого.
«Спинальники», люди с травмами позвоночника, часто проходят реабилитацию в Ильинке – в нейрохирургическом отделении № 2 РКБ. Когда она получила страховую выплату, смогла купить дом недалеко от города. Теперь спокойно ездит на реабилитацию. Мне приятно знать, что её жизнь удалось облегчить. Другой клиент, пострадавший в ДТП, недополучил 50 тысяч выплат. Мы решили «догнать» для него эти деньги. И помогли. За три года накопилось ещё 500 тысяч неустойки. Очень доволен был тот мужчина.
«В школе это не объясняют»
– Вы помогаете людям получать выплаты, но на самом деле даёте большее – надежду. Как реагируют пострадавшие, когда узнают о своих правах?
– Все реагируют по-разному: кто-то радуется, что имеет такое право, а кто-то расстраивается оттого, что суммы маленькие. То есть 500 тысяч, например, за инвалидность 1-й группы – это ничтожно мало, я согласен. Эту сумму установили ровно 10 лет назад, в апреле 2015 года. Если бы я мог изменить один закон, касающийся пострадавших в авариях, то увеличил бы размер положенных выплат.
Конечно, большинство жертв ДТП радуются, что хоть что-то им положено. Кто говорит: «Раз я в неположенном месте переходил дорогу или шёл в нетрезвом виде, то мне ничего не положено». А на самом деле положено.
– С какими трудностями вы чаще всего сталкиваетесь при защите прав пострадавших?
– Чаще всего это бюрократия. Также есть тонкости в диагнозах, травмах. Врач пишет одно, в законе написано по-другому, в выписном эпикризе – иначе. Где-то что-то не дописали.
Люди редко знают о своих правах после ДТП, потому что никто об этом не говорит. В школе это не объясняют, на баннерах не печатают. Ведь такое в жизни человека происходит редко. Даже водители, получающие полис ОСАГО, не знают, что их пассажиры имеют такое право.
– Что бы вы хотели сказать тем, кто оказался в похожей ситуации и думает, что жизнь закончилась?
– Если вы думаете, что жизнь закончилась, то она только начинается. Это то дно, от которого вы можете оттолкнуться. Всегда найдутся люди, которые тебе помогут, котрые верят в тебя. Но и с твоей стороны должно быть желание.
