48-летний Иван (имя изменено. – Прим. автора) отбывает свой срок в исправительной колонии № 2. В один день он лишил жизни троих. О том, как избалованный мальчик из полной семьи стал преступником и почему он сожалел не обо всех своих ошибках, Иван рассказал журналисту «Информ Полиса».
В кабинет заводят невысокого коротко стриженного мужчину в тёмно-серой одежде и c карточкой на груди. Он улыбчив, но немного зажат. Руки покрыты посиневшими от времени татуировками, на лице щетина с проседью. До нашей встречи мне сообщили, что Иван довольно разговорчивый собеседник. Но, по-видимому, в присутствии двух сотрудников это своё качество он решил не проявлять. Он отвечает коротко, не особо вдаваясь в детали, рассуждения и эмоции.
Иван отбывает срок за убийство трёх человек при отягчающих обстоятельствах. Одна из жертв – женщина. Также в его прошлом несколько краж.
«Мамка меня любила»
– Иван, из какой вы семьи? Кто вы по профессии? Ещё ребёнком кем вы мечтали стать?
– Я работал раньше и работаю в колонии сварщиком, образование среднее. В детстве хотел стать ветеринаром, потому что люблю животных. У нас их было много, в том числе кони и коровы.
– Что можете рассказать о себе в детстве? Ваша семья была полной?
– Я избалованный был. Средний из троих детей. Мамка меня очень любила. Что захотел, то мне и покупали. Семья была нормальная. Ну, правда, у нас отчим был, а отец жил в той же деревне. Мы все жили рядом.
– Никто из родителей не пил?
– Как не пить-то, пили. Но не до такой степени, чтобы спиваться и голодом нас, детей, морить. Они всё нам покупали, воспитывали. Мамка трудилась на двух работах. Например, когда мне было 13, мне уже купили мотоцикл. Сначала, когда мы жили в одной деревне, я учился нормально. Потом, когда переехали в другое село, у меня упала успеваемость.
Когда мне исполнилось 17 лет, я начал выпивать и общаться с девочками. И как-то пошло-поехало. Чтобы с девчонками куда-нибудь ходить, нужны деньги. Так я начал воровать. В 18 лет меня посадили в первый раз. Три года отсидел. Потом вышел и снова сел.
Слово деда было законом
– Согласны ли вы с тем, что судьба человека зависит от его семьи, от воспитания? Или всё в его руках?
– Нет, семья ни при чём. Всё в руках самого человека.
– Кто-нибудь из вашей семьи имел проблемы с законом?
– Мой брат тоже сидел. Когда ему было 18 лет, он жил в другой деревне – бурятской, а мы с мамкой – в русской. Как-то брат приехал к нам в село, к девке одной. А между нашими сёлами была вражда. Когда он заводил трактор, к нему подошла местная банда. Начался конфликт. Брат хотел отмахнуться от них ключом и попал одному в глаз. За это его и посадили. Раньше ведь как было, деревня на деревню же дрались.
– В своей жизни вы испытывали любовь? Кто был тем, кто, возможно, мог поменять вашу судьбу, был для вас ориентиром?
– Скорее всего, мой дед. Если он слово сказал, то всё – это закон. Больше никто такое влияние не имел: ни мать, ни отец, ни дядьки. Деда все уважали, настолько, что даже взрослые дядьки при нём не курили. Он был ветераном войны, уважаемым человеком.
«Ты крутой, если с водкой»
– Расскажите о своём первом преступлении.
– Это была кража. Мы с другими пацанами украли барана и продали за бутылку. Просто ради выпивки – дискотека, клуб, девочки. Тогда казалось, чтобы быть таким крутым, надо быть с водкой.
– Какие эмоции вы испытали во время первой кражи? Волнение, азарт, страх быть пойманным?
– Да ничего. Всё спонтанно как-то. Нас тогда сразу поймали, дали три года. Только когда в КПЗ попал, мне стало страшновато. Потом родители об этом узнали, там такая паника была. В первый раз меня отмазали – дядька в милиции работал.
Потом опять залезли, опять украли. Помню, это был год Свиньи. Мы пошли на дискотеку, выпили. Но нам было мало. Решили «свистнуть» поросёнка. Украли, продали и пропили.
– Снова никаких сомнений, страхов и терзаний совести?
– Нет. Потом, конечно, когда уже в тюрьме сидишь, осознаёшь. Ведь родители возмещали ущерб. Когда я освободился и вернулся домой, отношения с родителями не изменились, как и с друзьями и знакомыми. Я продолжил бегать на гулянки и пить. Выводов никаких.
«Работы не было, да и не хотелось»
– Возникали ли мысли зарабатывать честным трудом?
– Не знаю, времени как-то не было. Да и не нуждался я ни в чём. Всё было. Развлекался. Конечно, мама постоянно говорила мне найти работу. Я однажды психанул и уехал к бабушке в другую деревню.
– Туда, где ничего не требуют?
– Да. Месяцок у бабушки пожил. Но я помогал ей по хозяйству, на сенокос ездил. А потом уже матери не стало, отца не стало...
– А вообще в вашем селе была возможность какой-то заработок найти?
– Молодёжи - нет. Иногда коров или баранов пасти разве что. А такой работы, обычной, не было тогда в селе.
– Да и не хотелось особо, по-видимому?
– Не хотелось, если честно. Главное – есть, что поесть и где поспать. Деньги у мамки сворую ещё.
– Сколько всего и каких преступлений вы совершили?
– В целом четыре кражи. В одном случае патроны украли – тоже ради выпивки. Перепродали охотникам. Но там я больше «загрузился» – участвовал, но не крал. Взял вину на себя. А потом была 105-я (убийство).
«Кто ты по жизни?»
– Когда и как это произошло?
– В 2006 году, когда я ещё сидел, познакомился с одной женщиной. Через год освободился, приехал в город и забухал. Из колонии я вышел с деньгами, которые там же и заработал. А когда они закончились, я той женщине стал не нужен. Уехал в деревню, немного там побыл и вернулся в город. Потом приехала сестра моя со своим мужиком. Говорит: «Что тебе здесь делать? Поехали к нам в деревню».
В городе в районе Стрелки было кафе, куда мы зашли выпить перед отъездом. А там были какие-то два мужика и баба. Как сестра с ними познакомилась, не знаю. Но новые знакомые начали звать нас к себе домой. Я не хотел, говорил, мол, мы же в деревню собирались. Сестра настояла, сказала, переночуем и поедем.
В гостях началась пьянка со спиртом. А баба та оказалась «сиженная» – ранее судимая за убийство. Мне тогда было 30 лет, я только вышел. И она прямо при своём сожителе начала ко мне на коленки садиться. Я отгонял её, просил уйти к сожителю в комнату, где он спал. Ну и с этого всё началось. Помимо этого конфликта, зашёл разговор «Кто ты по жизни?», «С кем сидел?» и тому подобное. По сути, вся компания ранее судимых. Один из них разве что был в федеральном розыске – бывший сотрудник.
– Насколько вы в тот день были пьяны? Всё ли помните? Что стало орудием убийства?
– Не сказать, что сильно. Это сейчас я всё помню, а тогда всё произошло спонтанно. Чёрт его знает. Её я убил ножом.
– После случившегося вы пытались сбежать, скрыть следы преступления?
– Нет, ничего не скрывал. В тот же вечер уехал в деревню. Там меня милиция и задержала. Если честно, я опять же «загрузился» в том деле. Один труп мой – женщина. Двое её мужиков – это уже мой подельник. Он своё отсидел. Ему назначили лечение в психиатрической больнице. Третий прошёл свидетелем. В итоге все три убийства на мне. Я их признал и сейчас отбываю наказание. Осталось полтора года.
– Впервые убив человека, что вы испытали? Ужас, шок…
– Я не знаю, вообще ничего поначалу. А потом, когда уже протрезвел, конечно, пришло осознание.
– Чувство вины?
– Нет, вообще никакого.
– Насколько вы управляли собой в момент убийства?
– Не знаю. Сильного какого-то гнева не было. Вспышка какая-то – да. Можно же было уйти после ругани. Видимо, что-то держало. Никакой особой жестокости к жертве я не проявлял. Я вообще маньяков не перевариваю.
– У той женщины были дети?
– Нет.
«Никто не верил, что я мог»
– Вы были конфликтным человеком в юности?
– Честно, до последнего освобождения в 2007 году мне было вообще всё равно, если кто-то где-то ругается. Никогда не вмешивался. А вот после…
– Что изменилось в вас?
– Сам не знаю. Бывало, пойду в магазин, раздерусь с кем-нибудь.
– Окружение играет роль?
– Скорее всего, да. Мой дядька пять лет не мог поверить, что я это сделал (убил). В деревне нашей вообще никто в это не верил.
– Что для вас значит слово «человечность»?
– Человек должен оставаться человеком. Относиться к другим нормально.
– Не нарушая их прав.
– Да.
– Вы когда-нибудь чувствовали, что утратили человечность в себе?
– Нет. Такого не было.
«Их всех хоронило государство»
– Вам снятся ваши преступления, жертвы?
– Кто-то говорит, что ему снятся. Мне нет. Разве что случаи воровства. Я даже сожалел о них.
– То есть сожаления о воровстве были, а об убийстве нет?
– Нет. Чёрт его знает, почему.
– Может быть потому, что вы не считали ту женщину какой-то достойной?
– Сам не знаю.
– Представляли ли вы себе разговор с вашей жертвой и её близкими? Если бы была возможность, что бы вы им сказали?
– У близких её, конечно, можно было бы прощения попросить. А ей – не знаю, что я мог бы сказать… Какого-то внутреннего диалога не обдумывал. На суде прокурор спросил сестру другого потерпевшего, что она хотела бы сказать. Та ответила: «Не он, так другой убил бы». То есть его сестра понимала, в какой среде вращается брат. Он и мать-старушку дома избивал. Её спросили, почему не обращались в органы. Сестра ответила: «Куда нам обращаться, если брат сам из органов?»
Ещё на суде был брат убитой мной женщины. Как я понял, он такой же… Хотел денег «помаять» с этого дела. А сам он даже не хоронил её. Их всех хоронило государство. Брат убитой претендовал на моральный ущерб. Его спросили, какой ущерб, если он с ней никогда не общался и не жил. В общем, суд ему отказал.
«Все преступления от пьянок»
– Что вы, 48-летний мужчина, сказали бы себе, 17-летнему?
– Попросил бы пересмотреть себя и своё поведение. «Не будь таким алкоголиком и слушай родителей» – так, наверное. Именно когда дед ушёл, я стал наглее. Некому было на меня подействовать. Бывало, родители загуляют, а мне что. Наоборот, мне это было на радость. Денег наворовал у них, гуляешь.
Я у деда часто бывал. С бабкой они жили так, что каждый свою пенсию держал у себя. Конечно, покупали еду и прочее, но заначка у деда была всегда. Никто не знал, где он хранит деньги, кроме меня. Но даже будучи алкоголиком и гулякой, я ни копейки оттуда не брал. После смерти деда все за мной бегали, чтобы я на похороны деньги дал. И я отдал их бабушке.
Я, конечно, пакостный был, но так, чтобы у дедушки что-то взять, – нет.
Вообще, считаю, каждый человек заслуживает прощения. Я бы, возможно, не сразу, но попробовал бы помочь родственникам убитых. Но надо сначала самому чего-то добиться, сделать. Работу найти, дом построить.
– Чем займётесь после освобождения?
– Я сейчас сваркой занимаюсь в колонии – облагораживаем город, выполняем заказы. И после займусь сваркой. А так, где больше платят, туда и пошёл бы.
– О чем вы думаете, мечтаете, когда остаётесь один?
– Бывает, за работой много думаю. У меня ведь есть семья, трое детей. Это самое главное. Младшему ребёнку восемь, среднему 14 и старшему 17. Хочется вернуться к нормальной жизни и помогать детям.
– Что должны почувствовать и понять люди, прочитавшие ваше интервью?
– Все преступления от пьянок. Сначала напился, денег нет – украл. И пошло-поехало. Потом однажды перебрал и… пожалел. До убийства я ведь два месяца пил. Поэтому, люди, не пейте.
«Пьяные» убийства
За 6 месяцев 2025 года в Бурятии зарегистрировано 1350 «пьяных» преступлений. При этом их удельный вес снизился на 1,5 пункта – до 34,2 процента от общего массива раскрытых преступлений. За 6 месяцев 2024 года в регионе в состоянии алкогольного опьянения совершено 1617 преступлений, что составило 35,7 процента от общего числа раскрытых преступлений.
