О самых громких и жестоких преступлениях, тенденциях криминального мира и о том, почему убийства понятнее хищений, «Информ Полису» рассказала руководитель Мухоршибирского межрайонного следственного отдела следственного управления Следственного комитета России по Бурятии Валентина Кириллова.
Наша героиня работает в Мухоршибири. Для интервью с ней мы отправились в село. В скромных кабинетах отдела, где многие предметы интерьера, кажется, сохранились с союзных времён, нас встретила Валентина. С первого взгляда почему-то не подумалось, что эта молодая хрупкая женщина в тёмно-синей форме – следователь, у которого за спиной 20 лет стажа и сотни отъявленных негодяев разных мастей. Выдаёт, пожалуй, только её взгляд, глубокий и серьёзный.
«Там тебя на место поставят»
– Валентина, поскольку 25 июля – День сотрудника органов следствия России, я бы хотела рассказать нашим читателям о необычном следователе – женщине, которая работает в районе республики. Как вы выбирали свою профессию? Была ли это любовь с первого взгляда?
– Выбор профессии за меня сделал мой отец (улыбается). Когда я была в десятом классе, папа сказал, что видит меня в правоохранительных органах. Я была категорически против, говорила, что сама решу, где мне работать. Он настаивал: «Нет. У тебя такой непокорный характер, твёрдый и уверенный. Ты должна работать в правоохранительных органах – там тебя на место поставят». Я как подросток с ним постоянно спорила и была против всех его мнений. И всё же папа был примером для меня. Когда в семье возникала какая-то проблема, мама говорила об этом ему, а он отвечал: «Занимайся своими делами. Я решу». И он всегда решал. Наверное, поэтому я до сих пор многих мужчин сравниваю со своим отцом.
К слову, правоохранителей в нашей семье не было. Папа был агрономом и финансистом, имел два образования. Мама – воспитатель в детском саду. Нас, детей, в семье четверо, все мы родились в Баргузинском районе.
– Выходит, ваш отец был прав?
– Да. В 11-м классе он отвёл меня на собеседование в прокуратуру. В итоге я поступила в Иркутский юридический институт Генеральной прокуратуры РФ. Там мы учились с девяти утра до пяти вечера, а потом до семи должны были заниматься в библиотеке, в том числе в субботу. Было непросто, но мысли бросить не возникало. Я хорошо училась и очень тяжело переживала, если получала четвёрку. Однажды мне поставили тройку по логике. Я даже домой боялась ехать! (Смеётся.) Понимала, что нас в семье четверо и родителям сложно. Думала, лишусь стипендии, но деканат пошёл навстречу мне и другим таким же отличникам, не лишив нас стипендии.
– А интерес к уголовному праву появился сразу?
– Оно всегда было мне интересно. Практику у нас проводил Николай Георгиевич Какауров, в своё время работавший в МВД, возглавлявший следственную часть в Иркутске. Он приносил нам реальные уголовные дела, которые мы должны были разобрать и квалифицировать определённые действия лиц. Также показывал нам фильмы, мы запоминали действия героев и так же их квалифицировали. Даже разбирали мультфильм «Простоквашино». Там же ребёнка фактически оставили одного! (Смеётся.) Родителей можно как минимум по 156-й статье УК РФ привлечь («неисполнение обязанностей по воспитанию несовершеннолетнего». – Прим. автора).
Я училась по направлению прокуратуры республики и была обязана отработать там несколько лет после окончания вуза. В 2003 году на пятом курсе меня отправили на преддипломную практику домой, в Бурятию, на три месяца. В процессе я уже могла выбрать своё направление. И через две-три недели мне уже предложили выйти на работу, причём сразу следователем. Хотя обычно девчонок берут на должности помощников прокурора – осуществлять прокурорский надзор или поддерживать гособвинение в суде. Я решила посоветоваться с папой, он согласился. В итоге нас четверых – троих парней и меня – взяли на работу следователями. В день своего рождения я приступила к работе в Прибайкалье. Весной поехала на защиту пройденной практики, а летом – на защиту дипломной работы.
Убийства не прекращались все праздничные дни
– Реальность от учёбы сильно отличалась, когда вы начали работать?
– В первое время работы следователем было трудно. Не думала, что меня ждёт такая нагрузка. Хотя, когда я только собиралась, мне говорили: «Тебе так повезло! В Прибайкалье редко случаются убийства, всё спокойно». Я приехала туда 24 декабря, а с 29 декабря вплоть до 10 января убийства не прекращались. Тогда, по-моему, впервые объявили десять дней новогодних выходных, и каждый праздничный день регистрировались криминальные смерти людей.
Моё первое дело – накануне Нового года муж убил свою жену. Супруги злоупотребляли спиртным, и, будучи пьяным, он её частенько поколачивал. А в этот раз забил насмерть. Причём просто кулаками. Он такой здоровенный был. До нашего приезда муж положил тело покойной на диван и накрыл покрывалом. Сам сел рядом и рыдал. Вначале не было ясно, что именно он причастен к убийству. Оперативники отправились делать подворовый обход, а я в это время приступила к осмотру места происшествия. Всё это время вдовец ходил рядом. Когда же картина преступления прояснилась, я поняла, что была в одном помещении с убийцей, наедине с ним.
«Жертву пришлось перевозить и менять ей имя»
– Какое дело вызвало особый интерес?
– Это была история с группой лиц, так называемых «смотрящих» за Прибайкальским районом. Они изнасиловали сожительницу своего «стукача», который сливал информацию милиции. Чтобы отомстить ему, они выбрали такой способ. Собирались изнасиловать её всей толпой на блатхате, но успели только двое – самый главный смотрящий и второй. Потерпевшая смогла вырваться и раздетая выбежала на улицу. Кто-то подвёз её в милицию, а потом в больницу.
Тех преступников задержали. Но было активное противодействие с их стороны, главаря группировки пытались вытащить из-под уголовки. Его люди следили за нами, возле отдела стояли, а потом похитили потерпевшую. Она успела сообщить об этом своему сожителю, и милиция перехватила несчастную – её буквально вытащили из машины похитителей. Эту женщину похищали дважды – из дома и на улице. В итоге было принято решение назначить ей госзащиту, а потом и её сожителю. Сотрудники СОБР какое-то время даже жили вместе с ними, потому что преступники день и ночь караулили пострадавшую.
Женщину потом перевезли в другое место, поменяли ей паспорт, фамилию, имя и отчество. С её сожителя госзащиту сняли, потому что он не раз нарушал условия защиты и продолжал сотрудничать с преступниками. Тех двух насильников осудили. Позже, когда я уже перевелась из Прибайкалья в Улан-Удэ, узнала, что сожителя потерпевшей убили. Убийцу поймали. Выяснилось, что он состоял в той преступной группировке, но утверждал, что совершил убийство якобы из личной неприязни.
– Как вы проводили первые допросы, будучи юной хрупкой девушкой? Не было ли пренебрежения, недоверия по отношению к вам?
– Были моменты (улыбается). Однажды у меня был материал проверки в отношении главы одного поселения, который совершил нарушения по службе. Обычно такие должности занимали люди в возрасте и с определёнными заслугами, политики. Это был как раз такой человек. Он отказывался давать мне пояснения, называл меня девкой: «Ты, девка, мне тут ещё вопросы будешь задавать?» Его ответы были скудными, из-за чего мне пришлось опрашивать его снова. Тогда я решила поменять стратегию и стала более строгой и настойчивой в общении с ним. Глава поселения написал на меня жалобу, якобы я некорректно себя веду. Только с третьего раза он стал вести себя более сдержанно и начал сотрудничать. В итоге я не усмотрела в его действиях состава преступления и вынесла отказной. Хотя позже за другое правонарушение, насколько знаю, его все же привлекли к уголовной ответственности.
К «важнякам» не пошла
– Как вы из Прибайкальского района оказались в Мухоршибирском?
– В Прибайкальском я была сначала следователем, потом старшим следователем. В 2007 году, когда образовался Следственный комитет, меня назначили заместителем руководителя следственного отдела по Прибайкальскому району, а через два года перевели в аппарат следственного управления в Улан-Удэ, где я проработала 10 лет. Там мы занимались изучением уголовных дел, анализировали их, курировали районы, помогали другим следователям, писали указания и подсказывали.
– Не было тоски?
– В первое время очень не хватало той работы «на земле», просто ломка началась. Потом меня хотели переманить к себе «важняки» (отдел по расследованию особо важных дел. – Прим. автора). Говорили, у них интереснее. Посоветовалась с подругой, она сказала: «Сколько уже можно? Надо тебе семью заводить, детей рожать». Мне было около тридцати тогда, и я не думала о семье. К «важнякам» в итоге не пошла, осталась в аппарате. Вышла замуж и родила двоих детей (улыбается).
В 2019 году, когда в Мухоршибири освободилась ставка руководителя межрайонного следственного отдела, я попросилась на это место. Потому что муж на тот момент уже два года работал в угольном разрезе в Саган-Нуре. Тяжело было в разлуке, и дети нуждались в отце.
– Каким вы получили коллектив?
– Следователь – главная рабочая лошадка, он должен работать в нормальных условиях. Поэтому первым делом я позаботилась о комфорте своих сотрудников. Мы переделали помещение кухни в еще один кабинет, где разместилась девушка-следователь, которой до этого приходилось работать в более стесненных условиях. Потом вместе каталогизировали архивы, перебрали вещественные доказательства. Позднее я попросила добавить нам в отдел ставку еще одного следователя, потому что нагрузка была серьёзной. В зоне нашей ответственности два района республики – Мухоршибирский и Тарбагатайский. В обоих по два следователя.
– Выходит, вы хоть и руководитель, но всё же занимаетесь расследованиями лично?
– Контролирую следователей, изучаю каждое их дело. Редко расследую дела сама, в основном сложные или такие, в которых серьезные адвокаты. Иногда создаю группы, так как вместе всё делать легче и быстрее.
Кстати, с годами всё больше убеждаюсь, что следователь – профессия молодых. Сейчас, когда мне сорок лет и я руководитель, понимаю, что не смогу работать, как прежде, как они. Просто физически меня не хватит.
Громкое дело сожжённого мальчика
– Что сложнее расследовать?
– Убийства зачастую расследуются проще, чем те же кражи, хищения, вымогательства, потому что в них нюансов очень много. Вымогательствами вообще занимается полиция, до нас такое дело доходит, только если в нём потерпевшие или подозреваемые являются несовершеннолетними либо спецсубъектами, например депутатами.
– Какие тенденции в преступности наблюдаете?
– Она молодеет. Сейчас на моём столе шесть томов уголовного дела в отношении местных криминальных авторитетов. Все они мальчишки, можно сказать. Один юноша, 2000 года рождения, вымогал деньги у более взрослых местных жителей. Причём сколотил вокруг себя группу лиц из людей гораздо старше себя и стал их лидером. Завтра дело направляю в прокуратуру.
Тарбагатайский район характеризуется высоким ростом преступности среди несовершеннолетних – воровство и сбор дикорастущей конопли. Этот район близок к городу, к дачам, где часто происходят кражи.
– Дело, которое вас шокировало.
– Давно это было. В селе Кома отец бросил в печь своих маленьких сыновей (в 2005 году годовалого Руслана и двухлетнего Алексея отец бросил в печь, младший из братьев погиб. – Прим. автора). Один мальчик выжил, но получил сильнейшие ожоги, в том числе головы. Я увидела его в больнице, когда пришла опрашивать мать. Очень жаль было малыша! Эта история стала известна всему миру, о мальчике много писали и снимали сюжеты. Спустя много лет я увидела по федеральному каналу момент его встречи с матерью. Он стал взрослым парнем, живёт в другой семье. Истории с детьми не так меня трогали, пока не появились свои. Это очень горько, когда страдают невинные малыши.
Она разговорила преступника-молчуна
– Что вы посоветовали бы студентам, которые хотят стать следователями? Нужны ли в вашей профессии цинизм, холодная голова?
– Набраться терпения, быть сильными, не паниковать и слушать более опытных коллег. Первые полгода вам будет тяжело, это нормально. В нашей профессии нельзя быть циником, наоборот, с каждым, к кому нужно войти в доверие, следует уметь договориться: и с пострадавшим, и со свидетелем, и с преступником.
Приведу пример своей коллеги. Когда я только начинала работать, в Прибайкальском районе случилась история с двумя девушками, которые зарабатывали проституцией на трассе. У них были друзья, которые пользовались определённым авторитетом в преступном мире. Один из парней понравился обеим девушкам. Та, что была лидером в их компании, организовала убийство соперницы. Не просто убийство. Перед этим она устроила своей жертве циничное групповое изнасилование. Все парни, которые в этом участвовали, выполняли всё, что говорила лидер. Потом повели несчастную в лес и убили.
Один из фигурантов – несовершеннолетний парень. Он вообще ничего не говорил, кто только с ним ни пытался общаться. Моя коллега ходила к нему три дня и монотонно допрашивала. Я просила её показать допрос. Она отказалась и сказала, что просто беседует с ним о жизни. На четвёртый день он дал ей признательные показания листов на 20, в деталях. Причём выдал всё не только об этом преступлении, но и о других. И это не единственная история, показавшая, что коллега настоящий профессионал и хороший психолог к тому же.
– Талант существует? Или успех – результат только труда?
– Есть навык, который своим трудом и усилиями можно развить. Кому от родителей генетически передаётся склонность к чему-либо, тот получает основу, а остальное наращивает сам.
– А у вас?
– Мне просто нравится моя работа (улыбается). Однажды мы с коллегами ехали на очередное убийство. В голове я прокручивала фабулу, то, что мы имеем на данный момент, – убийцы нет, есть только тело. Я представляла, как и что буду делать. И в какой-то момент наш эксперт сказал мне: «Валентина Дмитриевна, что с вами? Вы так улыбаетесь». А я и не заметила этого! Наверное, потому что дело было непростым, а посему интересным для ума. Предвкушение расследования и раскрытия преступления меня очень цепляет. По сей день.
