Помешивая ложкой чай, он смотрел в окно и любовался яркой синевой небосвода. В унисон с одиночными и рассеянными облаками, застывшими в небе из-за безветрия, медленно и спокойно плыли в голове его мысли.
Он перевел взгляд на потолки дома со свежей побелкой, окинул взглядом окна с белоснежным тюлем, сверкающее зеркало старомодного трюмо, оставшееся еще от матери.
Все вокруг говорило о произошедших счастливых переменах в его жизни.
В чистый четверг перед Пасхой Марина белила, красила, отмывала все, покрытое застарелой пылью. На подхвате крутилась 6-летняя Даша – подай, принеси, подержи. Шустрая и покладистая девчушка была отличной помощницей матери. За этот короткий период он привязался к ней и всю нерастраченную нежность перенес на эту славную девчушку. Своих детей у него не было. Об одном лишь сожалел: в дом, построенный до войны его прадедом, скоро войдут чужие люди. На миг показалось, что стены дома посмотрели на него с обидой.
Продать дом предложила Марина. Он согласился с ней. Теперь жилье нужно присматривать в новостройке в центре города – денег хватит, если продать и дом, и квартиру, в которой жили квартиранты после смерти матери. На излишек можно и ремонт подделать, и мебель прикупить. Глядишь, останется и на свадебное путешествие куда-нибудь в теплые страны. «Такую женщину надо почаще выводить в люди – в рестораны, в спектакли, – подумалось ему. – Пусть все смотрят на них и видят «ах какая женщина» у него», – и представил себя, гордо вышагивающим с ней по шумным улицам Иркутска.
– Не будем спешить в ЗАГС, пока не оформим на тебя всю недвижимость. Ведь ты же знаешь, если будет штамп о браке, то все будет считаться и моим тоже, – улыбнулась Марина.
Василий был немало тронут ее бескорыстием. Когда она подсела к нему и стала объяснять, какие бумаги понадобятся для оформления сделки, и тут же записывать по пунктикам, рассказывать, какие есть квартиры на продажу, он ласково отодвинул тетрадку от себя, положил руку на ее плечи:
– Мариш, делай все, как надо. Думаю, дела эти должна взять на себя ты… Поменьше таскай меня по этим конторкам. Какая понравится квартира, она наша, – прервал ее тогда он.
–Ну, в таком случае тебе все же придется заглянуть хотя бы раз в одну «конторку», к нотариусу. Нужна генеральная доверенность на риэлтора. Какого? Хорошего, проверенного, моего.
Доверенность он оформил на следующий же день.
Василий благодарил судьбу за встречу с Мариной, хоть знакомство и состоялось через сайт знакомств. Предложение переехать к нему он сделал ей на удивление быстро, почти через две недели после более близкого общения. «15 лет как монах. А жизнь-то мимо бежит. Такую, как она, вряд ли еще встречу», – решил он.
Марина с дочкой, как она говорила, «сбежала в Иркутск от мужа-тирана», побывав замужем 10 с лишним лет в Омске. «Не знает, где я, а найдет, житья не даст никакого. В социальных сетях пришлось все удалить о себе. Нельзя мне светиться нигде. Не спрашивай более ни о чем», – опустив глаза, подытожила она.
Мало какая женщина расскажет всю правду о себе. А придуманные истории о прошлом Василию и не нужны. Его теперь интересовало только настоящее и будущее. С нетерпением ждал возвращения Марины из Омска, куда она уехала, как пояснила коротко: «Дела незаконченные закрывать, да Дашины бумаги нужны из поликлиники. Она на учете состояла у кардиолога».
… «Скучаю очень по тебе, Мариша. Возвращайся», – тихо прошептал он и открыл файл с ее фотографией в телефоне.
Он ухитрился сделать всего один фотоснимок и, оставаясь наедине, любовался ее изображением. Не любила она позировать, ее отговорки: «не любит камера», «не фотогенична», – Василий принимал как кокетство. Она походила на его любимую актрису Наталью Гундареву. Такая же статная, ладная, с милым славянским лицом. Так бы и глядел на ее фотографию вечность.
Его медитацию прервал неистовый лай пса… Выглянув в окно кухни, хозяин увидел, как возле ограды нерешительно топтались двое. Один из них, который повыше, помахал руками. «Кого бог несет в такую рань…» – пробормотал про себя Василий и, накинув поверх майки ветровку и сунув ноги в китайские резиновые шлепки, вышел на улицу…
Тот, что повыше, с неприветливым лицом, сухо и официально отчеканил:
– Здравствуйте! Кудряшов Василий Петрович?
Василия насторожил требовательный голос этого юнца, годящемуся ему в сыновья. Но хватило духа, чтобы спокойно ответить:
– Он самый. Чем буду вам интересен? – отметил, голос звучит уверенно, почти весело.
– Старший уполномоченный отдела полиции по Энскому району г. Иркутска Светлаков. В отдел проедемте с нами.
– А что, собственно, случилось?
Второй, доселе молчавший, более хамовато отрезал:
– В отделе сообщат. Одевайтесь, и с нами. Времени нет объясняться...
Скорее из-за этих скупщиков – первое, что взбрело в голову. В последнее время было много заказов от них. Тех, что занимаются перепродажей подержанного авто. Не впервой. Он не раз отписывался от таких дел. Привезут в хлам разбитую машину, он чинит их, а потом таскают и его. На этот счет у него заготовлен один ответ – ничего не знает, откуда она, своя или ворованная. На этом и заканчивалось все.
– Хорошо, дайте переодеться, закрыть дом… пять минут, нет, три минуты хватит, – с этими словами он вернулся в дом, оставив их за калиткой ограды.
***
….Ночь провел в камере. Подселили к пацану лет 20, которого подозревали в убийстве во время массовой драки в городском парке. Говорить не хотелось ни с кем, ни о чем. Слава богу, сосед тоже оказался не то молчуном, не то, от ужаса произошедшего, впал в депрессию. Отвернувшись к стене, он молчал, лишь изредка тишину прерывал глубокий вздох.
Казалось, что находится в кошмарном сне. Разомкни глаза – уйдет все: и камера, и топчан, и парнишка, по всей вероятности причастный к смерти своего ровесника. Уйдет и это нелепое обвинение – попытка совратить малолетнюю Дашу.
Кошмар не уходил, продолжая лихорадить уже больное сознание.
Перед глазами всплыло заявление, написанное знакомым убористым почерком Марины, в грамоте она была не ахти какая. «Прошу «привлеч» к ответственности гражданина Кудряшова В.П., который «домагался» моей 9-летней дочери, совершил с ней «розвратные» действия… а еще угрожал мне убийством». … Марина… возлюбленная его… Разве такое возможно в жизни… Светлый ангел превратился в злого демона. Достоин ли любви демон? Впрочем, в таких снах все смешано... Нет, это не сон. Возможно, шутка? розыгрыш? на худой конец, шантаж? А используют их, любящих и счастливых. Сейчас откроется дверь камеры, войдет Марина, в слезах опустится на колени, объяснит ему все, как есть… «Прости, любимый. Меня заставили, пытали. Я не выдержала…» Как в старых фильмах про партизан и разведчиков. Зачем ей клеветать на него? Не носил ли он ее на руках? Пылинки с нее сдувал. Одним росчерком пера подписал доверенность, чтобы она распоряжалась всей его недвижимостью. И дом, и квартиру мамину, что в самом сердце Иркутска по Карла Маркса. Мать получила ее после 30 лет безупречной службы редактором в Восточно-Сибирском издательстве – все в ее распоряжении.
И тут его осенила догадка: неужели... неужели Марине нужен не он, а лишь его жилье? От этой догадки почувствовал солоноватый вкус слез, скатившихся на уголки рта… Предположим, не он, а его имущество. Тогда зачем она пошла на это страшное обвинение… Впрочем… зачем ей на свободе лишний свидетель? Побежит в суд возвращать назад все. А тут спрятала подальше, за решетку. Статья, по которой он идет, звонковая. И вперед туда, где ворота широки, да узок выход. Нет человека – нет проблем…
Наконец, стало светать. Надо как-то дальше решать свою судьбу. Он вздохнул и вдруг почувствовал, что его одолевает дремота. Он прикрыл глаза. Сквозь завесу ресниц ему показалось, что в узкое зарешеченное окно камеры заглянуло женское лицо… Он привстал с нар, хотел крикнуть: «Мама!»… Ком сдавил грудь и шею, он не смог произнести ни слова. Нет, это видение. Мамы нет уже почти пять лет… Во сне пришла к нему молодой и красивой, точно такой же, какой была на его выпускном, когда он оканчивал школу.
Храп сокамерника вернул окончательно к жестокой реальности. За окошком пробивалось серое предрассветное небо. Сев на шконку, протер глаза, провел пятерней по волосам, находясь еще под воздействием сна. Мама, мама… как хорошо, что ты не застала этот кошмар. Что бы было, если бы узнала, что происходит с сыном, ее Васильком. Яркий и красивый образ матери остановил ход грустных размышлений, не смог представить ее подавленной, разбитой. Редко, когда она опускала руки. И здесь обязательно нашла бы выход. Полгорода знакомых, друзей, всегда и всем помогала, в ответ ей платили той же монетой. Как молния мысль: у мамы всегда было много друзей, знакомых. Среди них учителя, врачи, парикмахеры, автомастера и… адвокаты.
В голове как будто нажали спусковой механизм. Виктор Аристархович… Спустя полминуты память выдала и фамилию – Доржиев. Необычное сочетание необычного отчества с бурятской фамилией вызывало у многих улыбку. Аристархыч, как звали его многие, отшучивался: «В пятой графе в паспорте записано, что космополит земли сибирской». Внешне трудно определить, кто по национальности этот поцелованный богом красавец, сердцеед и интеллектуал, каким он был в 70-е.
А что, собственно, сделает адвокат из золотой пятерки 80-х? На дворе уже XXI век. «Пришли честолюбивые дублеры, дай бог им лучше нашего сыграть», – вспомнил слова старой песни Василий. Впрочем, все равно нужен адвокат. «Так пусть уж лучше будет тот, кто меня малышом на руки поднимал, маму, да и меня знает как облупленных. Не то придет тот, кого позовет следователь, и тогда век воли не видать», – решил он.
***
… С возрастом в облике Аристархыча отчетливее проступили черты природного аристократизма. Оставался таким же стройным и статным. Седина густой шевелюры придавала лицу мудрость. После двух дней содержания в тюремной камере Василий не без удовольствия вдохнул аромат тонкого парфюма, исходившего от визави.
Аристархыч сразу перешел к теме разговора:
– Ну ты и влип, Васек. А что, в городе женщины перевелись все? И где же ты ее подцепил?
– Где сейчас подцепляют? На сайте… знакомств.
– Ха, можно было и не спрашивать. Ваш Интернет вас, дурачков, разденет и пустит по миру… Ну ладно, с кем не бывает… Только не говори, что успел переписать на нее свои терема… Или как? – и подозрительно поглядел на него.
Аристархыч понял его молчание.
– Понятно все, – продолжал сокрушительную тираду Доржиев. - Поздно пить боржоми… поздно. Мадам твоя, как ты ее зовешь Мариной, может, и не Марина вовсе, а махровая аферистка и гастролерша. Не удивлюсь, если сейчас уже охмуряет другого такого же простачка, как ты. Телефон ее помнишь на память? Ну и то неплохо. Хотя такие меняют телефоны, как сезонные перчатки. Попытаюсь выйти на нее как можно быстрее. Не все так просто, учти. Кое-чем придется пожертвовать. Через два дня уезжаю в командировку в Москву. Не смогу ее уболтать, значит, дело труба. Не выпустят сегодня-завтра, значит, придется сухари сушить. Понятно? В передачу что тебе надо подкинуть?
– Мыло, зубную щетку, полотенце, сигареты и чай. Пока хватит, – промямлил Василий.
– Эх, Вася… Мама твоя, умница-красавица, хорошим тебя парнем воспитала. Но беззубый и добрый ты слишком. Любила она тебя так, как и положено маме. Мамы любить должны, а отцы воспитывать мужиков, – с легкой грустью изрек Аристархыч.– Ну ладно,– посмотрел на запястье, на котором блеснули дорогие часы.– Извини, как говорится. Время – доллары. Поэтому давай ближе к делу. Пиши записку, что ты просишь ее отозвать заявление, взамен выполнишь любое ее требование. Пиши коротко, не размазывай сопли.
Перечитав написанную им записку, Аристархыч коротко изрек:
– Пойдет. Хотя можно было и пару ласковых по-русски ей, проходимке, написать... – протянул руку на прощание. – Давай сегодня на этом закончим. Держись, не раскисай!
***
– Читайте, – следователь протянул листы бумаги, скрепленные степлером.
Медленно и вдумчиво Василий читал трудноусваиваемый официальный текст, разбивая длинные предложения на краткие. Суть прочитанного он, наконец, перевел на свой язык. Значит, он, Василий Петрович Кудряшов, 45 лет отроду, уроженец славного Иркутска, освобождается из-под стражи, потому как в отдел полиции поступило заявление от Марюткиной Марины Александровны о том, что ее несовершеннолетняя дочь Даша ввела ее в заблуждение, все написанное ранее – плод больной фантазии малолетней девочки, а потому она как законный представитель дочери считает нужным заявить о невиновности Кудряшова В. П.
– Тебе повезло, Кудряшов, а так пошел бы ты в места не столь отдаленные писать письма мелким почерком, – медленно проговорил следак с едва уловимым сочувствием.
«Да уж, еще как повезло», – подумал Василий, но не стал вступать в лишние разговоры. За все время содержания под арестом, хоть и не слыл молчуном, сказал-то не более 20 предложений.
– Идти можно? – лишь спросил у следователя.
– Да. Думаю, больше мы с вами не встретимся в этом кабинете, – фраза прозвучала, как замена «до свиданию».
«Каждый день одни и те же бумаги, одни и те же слова. За бумагами не видите людей», – пренебрежительно промелькнуло в голове.
Не веря происходящему, неуверенно дотронулся до дверной ручки. В это время зазвонил телефон следователя.
– Кудряшов, подождите, это вас. Ваш адвокат, видимо, из Москвы, – передал свой мобильник следователь.
– Дядя Витя, Виктор… Аристархыч. Спасибо вам, спасибо, – голос предательски задрожал.
– Да какое там спасибо... Все нормально? Звонил тебе, недоступен. Думаю, неужели не пошло дело? Телефон срочно подключи. Вечером чтоб был на связи. Ознакомился с бумагами об освобождении? Ну и хорошо. Послушай, буду краток. Заявление твоя краля подала только потому, что пообещал ей под свою ответственность, что ты выписываешься из дома и выселяешься в течение трех дней. Терять тебе уже нечего. Не хозяин уже ты там. Так что давай бегом в паспортный и выписывайся. Дачу сохранил мамину? Ну, тогда не все так плохо. Перевози вещи туда. Слава богу, май нынче теплый, на носу лето, не замерзнешь. Растопишь печь, поживи пока там. Приеду, будем думать, что делать с твоими подарками любимой женщине.
Ватными ногами вышел из здания. Пьянящий аромат сирени, успевшей распуститься, пока он сидел в изоляторе, вызвал легкое головокружение. Идти не было сил. От двухдневного голодания почувствовал слабость. Он присел на лавочку. Помимо голода, возникло желание покурить, хотя бросил как с месяц. Хотел начать новую жизнь без вредных привычек. В кармане нащупал потрепанную сторублевку, которую вернули при освобождении вместе с ремнем, телефоном, ключами и прочей мелочевкой, и у киоска с трудом выдавил: «Пачку «Максима»…
Та-ак, зна-ачит… Он на свободе. Ну что же, свобода бесценна. Мужики с автосервиса помогут с новосельем. Как говорила мама: «Бог дал жизнь, даст и на жизнь»…
На четвертый день после небольшого ремонта в покосившемся дачном домике Василий поехал за остатком вещей. Дом опустел. Сиротски смотрели на него стены из голого сруба, некогда увешанные семейными портретами.
Вытащив из антресолей запылившиеся старые квитанции, решил скинуть их в печь. На днище топки лежал присыпанный пеплом маленький обрывок тетрадного листа. Вспомнил, что в последний раз он выгреб золу на огород, тогда подчистил все. Значит, листок бросил кто-то другой. Кочергой подтянув к себе, развернул и увидел, что на нем знакомым убористым почерком записан номер телефона. Больше никаких пометок.
Дождавшись окончания зуммера, Василий услышал мужской голос. Судя по всему, ему ответил еще молодой мужчина: «Да, слушаю…».
Растерявшись, резко нажал кнопку сброса связи… Минута ушла на размышления. Была не была. Актер из него никудышный, а потому врать и называться сантехником или мастером по ремонту бытовой техники не сможет. Так что если пошлют по известному адресу, пусть шлют. Еще не обдумав хорошо, что он скажет на сей раз, набрал повторно.
– Алло, здравствуйте! Я нашел ваш номер у своей жены. Несколько дней назад она куда-то исчезла. Не могу нигде отыскать. Вы можете со мной встретиться? Мне нужно встретиться с вами. Очень, – стараясь не делать паузу в словах, дабы не прервали, быстро завершил свой разговор.
Встретились у пресловутого фонтана в сквере Кирова. Небо над городом покрылось преддождевыми, как говорят метеорологи, перисто-кучевыми облаками. В воздухе отчетливо запахло акацией.
– Алексей, – пожал ему руку новый знакомый. Мятый ворот рубахи, пивное брюшко, старомодный прикид придавали ему возраст, с натяжкой ему можно было дать лет пятьдесят.
Василий не стал тянуть кота за хвост. Коротко, начистоту поведал ему обо всех своих бедах. Алексей оказался человеком вялого темперамента. Без тени эмоций на лице он выслушал про его мытарства. Увидев фотографию в телефоне, он выдержал паузу, медленно произнес:
– Ну, кажется, она и есть. Или просто очень похожа на ту, что эта… ну, дружу, что ли, с ней. Про дочку ничего не знаю. Вон как у тебя получилось, – последние слова он произнес с неким сожалением…
– Я рассказал все как есть… Хочешь, проверь в полиции, есть человек, уважаемый, могу тебя свести с ним. Он не даст мне соврать. Разве с таким шутят. Видишь, да, через что я прошел? У меня нет ни ревности, ни хрена. Пусть идет на все четыре стороны. Но дураком ведь себя не хочешь оставить…
Алексей медлил с ответом. Василий почувствовал, что его проняло. И он продолжил.
– Ведь и у тебя за душой хата или квартирешка какая-то.
– Ты, вижу, смекалистый, да и парень что надо. А насчет квартиры, то – да. Живу один. На своей жилплощади один хозяин, – как будто осенило Алексея.
– И че? Она знает про это?
– Так мы и пересеклись в Росреестре. Пошел жилье свое записывать, аккурат после размена с бывшей взял себе «однушку» в «хрущевке». Хотел домик, но не нашел подходящий по деньгам. А она терлась там с какими-то бумагами. Слово за слово. Ну, ты знаешь их, братьев-риэлторов, мертвого разбудят. А тут еще приветливая. Ну, она и начала втирать, что поможет мне продать и купить домик. Я-то всегда хотел жить на земле. Потом шашни у нас пошли. Черт бы побрал ее… Я сразу сказал, что пока жениться не буду. Одних алиментов треть зарплаты на две жены уходит. Достали эти бабы, но без них никак, – с пренебрежением он мотнул головой... - Так что с меня требуется-то? Ты вразуми меня, в этих делах я буратино. Че надо, то и сделаю.
…. «Чудны твои дела, Господи», – Василий так и не одолел Библию до конца, но эту фразу после ареста вспоминал чаще других…
Преданный памяти его матери Аристархыч, вернувшись из Москвы, взялся за дело со словами: «Ну, набедокурил, давай попробуем открутить кино назад…» Спустя дней десять Василий услышал по телефону от него часто им повторяемое: «Кажется, лед тронулся…» Доступными ему средствами и способами пробил-таки «добро» на оперативное сопровождение. Вначале, как он сказал, послали их куда подальше. «Вас не поймешь, то живете, то потом сажаете друг друга. К суду ближе опять у вас будет любовь-морковь, а нам оправдательный нужен?..» Неизвестно, чем их Аристархыч уговорил.
«Зло должно быть наказано по заслугам», – изрек он, передавая маленький, вмещающийся в ладонь, диктофон Алексею. Тот молча выслушал предстоящий сценарий работы с Мариной. «Ты будешь ее вести, а не она тебя. Продаете квартиру и покупаете домик рядом с городом. Не забывай включать диктофон. Не отходи от сценария. Тебе проще, живете врозь. Встречайся реже. Проколов не будет». В отличие от Василия он оказался способным актером.
***
В офисе было немного народу. Алексей нащупал в кармане кнопку диктофона и натренированным движением пальцев вслепую нажал опцию «запись».
– …Леш, осталось только расписку написать, что получил деньги, – попросила Марина.
– А где они, эти деньги? – подкосил под дурачка Алексей.
– Но говорили же об этом сто раз… В сложных сделках первый покупатель отдает деньги последнему продавцу, в промежутках просто подписывают договоры и расписки. Деньги отдадут продавцу твоего домика, который покупаешь. Сказали, что еще не готовы документы по кадастровому учету земли, через неделю обещали все отдать… Через неделю получишь ключи от дома.
– Значит, сейчас мне никаких денег не дадут? Ни рубля? – переспросил Алексей.
– Ну да, – в голосе у Марины просквозило раздражение.
– Понял. Подпишу. Не обманешь меня? – лукаво посмотрел Алексей.
– Леш, на святое не посягай, – полушутя-полусерьезно отпарировала в ответ. При этом лишь дрогнули приклеенные ресницы на синих глазах...
– Извини, секунду, один звонок, – полез в карман за телефоном Алексей.
– Леш, ты что? Ты мне не доверяешь? Куда собрался звонить? – не скрывала Марина возмущение.
Алексей с сожалением поглядел на нее, набрал номер, дождался гудка вызова и нажал сброс.
Двери офиса резко распахнулись, вошло несколько человек в штатском.
– Оперативная проверка! Всем оставаться на местах… – от резкого возгласа неуютно стало даже подготовленному Алексею …
Через неделю после ареста Марины раздался звонок.
Звонила ее адвокат: «Василий Петрович, мне надо передать вам письмо от Марины».
Развернув вчетверо сложенный лист канцелярской бумаги, он прочитал: «…Пришло время платить за все хвосты. Их много наберется по делу, хватит лет на 5 - 7. Жилье твое вернут в ближайшие дни. Помогут мой адвокат и Доржиев. Оказалось, они в одной конторе работают. Вася, единственный мой! Нет у меня никого кроме тебя, кому верю как себе. В жизни у меня не было человека, кто бы заботился обо мне, как ты! Знаю, ты любишь Дашу как родную. Соврала следователю, что она у бабушки в Москве. Не хочу, чтобы ее передали в детдом. Забери ее к себе до моих лучших времен, мое дитя, сейчас она у чужих людей. Откажешь в просьбе, пойму все. Никаких обид... Прости. Дитя мое спаси и сохрани…».
Ниже были приписаны адрес и телефон тех, у кого находилась Даша.
Александра Тухтарова - автор рассказа «Спаси и сохрани», занявшего второе место в номинации «Детектив» литературного конкурса «Новая проза». Окончила юридический факультет ИГУ. Опытный адвокат. Считает, что адвокатура не специальность, а стиль жизни. Проживает в Иркутске. Участник и лауреат II литературного конкурса «Новая проза». «Я стала тогда серебряным призером конкурса. Полученную награду считаю одной из самых ценных и значимых в своей жизни, – признается А. Тухтарова. – Среди конкурсантов были известные писатели, журналисты и просто талантливые люди, задававшие высокую планку. При этом состав авторитетного жюри трудно было заподозрить в аффилированности». Сюжеты рассказов автора основаны на реальных событиях.
