Уже десять сел в Бурятии имеют статус территории трезвости. Говорят, там настоящий сухой закон – продажа алкоголя под запретом, а сами сельчане не позволяют себе даже рюмочку под Новый год. Мы решили проверить, насколько правдивы истории о трезвых селах, и побывали в одном из них – селе Барыкино-Ключи, что в Тарбагатайском районе.
В дороге
«Чего, трезвые села? У нас в Бурятии?» – смеется наш водитель, когда я говорю о цели поездки в Барыкино-Ключи. Наш Юрий Палыч совсем не верит, что такие села бывают. Но я-то знаю, что они есть и люди там сами решили отказаться от алкоголя. Поднимают культуру и возрождают деревни – ну классно же! Спойлер: я еще никогда так не ошибалась…
Но пока я этого не знаю, и в дороге к Тарбагатайскому району в красках представляю себе трезвое село Барыкино-Ключи. Наверняка отказ от алкоголя зарядил людей на добрые и полезные дела, у них поднялись урожайность, рождаемость и просто уровень счастья.
В голове всплывает идиллическая картина российских деревень из книжек и старых фильмов. Бесконечные поля ржи, плодоносные огороды и упитанные пятнистые коровы. А вокруг – люди! Бабушки в цветастых платочках, дедушки в чистеньких тельняшках, молодежь, тут же прыгают через скакалку дети.
Мои представления разбиваются о суровую реальность, как только мы въезжаем в Барыкино-Ключи. Каменистое бездорожье, заброшенные дома зияют пустыми глазницами окон, а вокруг ни души. На воротах приветливого, на первый взгляд, магазинчика «У Романовских» красуется самодельный замок из проволоки. Где же все люди? Мы заезжаем в глубь села.
Почти трезвое село
На скамейке у приземистого домика сидят два друга. Мужики смолят сигареты и с удивлением смотрят на нашу машину – гости у них бывают редко. Говорят они с неохотой, как будто, боясь сказать лишнего.
– У нас тут одна боль – дорога. Обещают-обещают сделать ее. Мол, вы давайте щас за нас голосуйте, а мы вам дорогу сделаем. Тьфу! Магазин вот был – и тот закрылся, теперь до Верхнего Жирима ездим закупаться. Триста рублей в одну сторону отдаем – во как! Раньше-то у нас в Барыкино дворов четыреста было… Верхний Жирим, Хандагатай – все сюда к нам ездили. Тута деревня была ой-ой-ой! Мне мамка рассказывала. А щас… – горько вздыхает один из мужиков.
Тут же на лавочке стоят две кружки, а в мусорном ведре неподалеку лежит смятая полторашка пива. Я вежливо делаю вид, что не замечаю этого, ведь оба выглядят почти трезвыми. Мужики же честно признаются: если хотят выпить – пьют, потому что на трезвость они не подписывались. Кто и зачем принял за них решение сделать Барыкино-Ключи трезвым селом, они не знают.
– Да пьем, конечно! Захочим, так в Жирим поедем и возьмем че надо. Нам-то как-то без разницы, хотим – пьем. Как жили, так и живем, короче. Пьяные у нас тут на дорогах не валяются, да и ладно, – говорит второй мужик.
На вопрос, не связано ли закрытие магазина с тем, что там перестали продавать алкоголь, они отвечать не стали.
«Трезвых у нас тут нет»
Сейчас село состоит из 50 домов и нескольких улочек. Ни школы, ни фельдшерского пункта здесь нет, зато есть сельский клуб, на котором уже висит предвыборная афиша. Дверь заперта. Неподалеку я встречаю еще одну жительницу Барыкино-Ключей.
Заплетающейся походкой она идет вниз по улице. Взгляд зомби, лицо давно и глубоко пьющего человека – нет сомнений, что она пьяная и сейчас. На вопрос о трезвом селе она хрипло и даже с какой-то истерикой смеется.
– Ха-ха-ха, трезвое! Не-е-е, бесполезно. Трезвых у нас тут нет. Мне вот дом надо. Может, поможете, а? Мне дом надо, я тут не хочу жить. В Жириме хочу, там магазин. А щас пешком туда хожу. Я порой туды пройду, потом сюды. Вот вы мне помогите с домом. Хочу в Жириме. Там магазин близко, – едва выговаривая слова, бормочет женщина.
После нашего разговора она продолжает свой путь в сторону вожделенного магазина. Ее печаль по дому в Верхнем Жириме можно понять. И правда, потаскайся-ка вот так в соседнее село, когда так хочется выпить.
Не ходи – убьет
Напротив Барыкинского сельского клуба детская площадка. Качели, песочница и карусель выглядят довольно новыми, но никаких следов жизни тут нет. На низеньком заборе из мятого профлиста лиловой краской выведено «Б.-Ключи рулят!».
Вниз по улице идет парочка с девочкой лет пяти. Они представляются как Володька-француз с женой. Голубоглазая малышка – их внучка, а всего у них таких восемь.
– Да без базара, давай поговорим! – соглашается Володька-француз. – Блин, короче, ни хрена здесь нету. Живем мы тут плохо. К нам даже микрик сюда не ходит. До Тарбагатая тачка тыщу рублей стоит! Вот, где надо, в соседнюю деревню бегаем – продуктов взять. Где надо, – он подмигивает и красноречиво хлопает себя по шее, – вот ЭТО взяли.
Его жена тоже с удовольствием поддерживает разговор.
– Можно вот русским словом скажу, да? Задрали! Говорят, голосуйте за нас, мы вам дорогу сделаем. Мы голосуем, а дороги нет. В Жириме вот недавно освещение сделали, у меня там тетя живет. Я говорю: это че это вам свет дали? Она говорит: так мы за это голосовали. А мы голосуем не голосуем – дороги нет. Вот так! На попутках ездим. У нас вообще НИ ХРЕ-НА не продается, не то что алкоголь. Но кому надо – те проедут на хрен. Набрали продуктов, взяли бутылочку, мы вот щас с ним по две рюмочки тяпнули, закосели немного и пошли, – говорит его жена.
На прощание малышка протягивает мне пару конфет, а женщина предупреждает, чтобы я не ходила дальше. Там расположена старая развалившаяся Барыкинская церковь, которая того и гляди упадет кому-нибудь на голову.
– Там делать не хрен. Церковь эта сегодня-завтра ***ся, убить может! Такая, блин, бандура на тебя упадет, че делать будешь? – спрашивает женщина.
Но я все-таки хочу посмотреть, что там за церковь. Зрелище оказалось тоскливым и навевающим безнадегу. Деревянный купол церкви весь ввалился внутрь, крыша наполовину разобрана, окон нет. Остатки черепицы покрылись ржавчиной. Да и креста, венчающего купол, нет. Сколько лет она вот так простояла? Спросить было не у кого, больше я никого не встретила.
Но этих трех встреч было достаточно, чтобы составить впечатление о трезвом селе Барыкино-Ключи. Мода на трезвый образ жизни, отказ от пьянства, сознательный выбор людей – все это оказалось красивой ложью, а мои представления о трезвых селах – просто иллюзией. Как и сотни сел по всей Бурятии, Барыкино-Ключи медленно вымирает. Как и тысячи сельчан, его жители тихо спиваются. Нет, алкоголь здесь и правда не продают, но, как сказала одна из моих собеседниц, «у нас ни хрена не продается» – магазина-то нет.
Мы уезжаем, а перед глазами стоят разваленная церковь, черные от запоя лица людей и глумливая надпись на заборе – «Б.-Ключи рулят!». Я думаю о том, что в Бурятии еще девять сел, которые называются трезвыми…
