Назначен художественный руководитель Бурдрамы

Приказом министерства культуры РБ с 1 февраля 2010 года на должность художественного руководителя Бурятского государственного академического театра драмы им.Х.Намсараева назначен Цырендоржи Бальжанов. Раньше он занимал пост главного режиссера Бурдрамы

Цырендоржи Дондокдоржиевич Бальжанов - заслуженный деятель искусств РФ, лауреат Государственных премий РБ, кандидат философских наук. Имеет три высших образования:  Дальневосточный институт искусств, театральный факультет (Первая бурятская национальная актерская студия), Российская академия театрального искусства (ГИТИС), мастерская Анатолия Васильева, и Российская академия государственной службы, кафедра религиоведения.

За 10 лет работы в Бурятском драматическом театре поставил ряд спектаклей, среди которых наиболее известны: «Чингисхан» по пьесе Б.Гаврилова, «Чайка» А.Чехова, «Трехгрошовая опера» Б.Брехта, «По древнему обычаю» Б.Гаврилова и первый бурятский мюзикл «Танец орла» Б.Дондокова. Спектакль-медитация «Гэгээрэлэй Зам» («Путь к просветлению») режиссера Цырендоржо Бальжанова получил приглашение принять участие во внеконкурсной программе театрального фестиваля «Золотая маска 2010» - «Маска плюс».

2 февраля на встрече с коллективом Бурдрамы министр культуры РБ Тимур Цыбиков представил Цырендоржи Бальжанова в новом статусе и разграничил сферы полномочий художественного руководителя и директора театра. Согласно Уставу худрук отвечает за художественный  процесс, репертуарную политику, подготовку новых спектаклей и распределение ролей. Все вопросы, связанные с финансовой и хозяйственной деятельностью, как, например, организация строительных и реставрационных работ, прерогатива директора театра. В заключении Тимур Цыбиков пожелал коллективу Бурдрамы успехов и заметил, что художественный руководитель и директор должны работать в тандеме на благо театра и не создавать конфликтных ситуаций.

 

 

Интервью с  Цырендоржи Бальжановым

-  Что для вас значит это назначение, и что оно меняет в вашей жизни?

- Ничего не меняет. Чем я занимался, тем я и буду заниматься.

- На собрании, где вас только что представил министр в новом статусе, режиссер Владимир Кондратьев спросил: «А кто все-таки главнее-то? Кто кого будет вызывать?». Все, конечно, посмеялись. Но в каждой шутке есть доля шутки.  По мнению Владимира Ильича, в театре должен быть один начальник – директор или худрук. А вы как считаете?

- Времена, когда директор был главным человечком в театре, прошли. Хотя это зависит от личности, от отношения к культуре. До сих пор директор с образованием актера был председателем худсовета академического театра. Это нормально? Поэтому «кто главнее?» - это правильный вопрос. Если директор и худрук будут на равных, то столкновения неизбежны.

- А раньше столкновения были?

- Были, конечно. Сейчас у меня права появились – худрук является председателем художественного совета. До этого надо было долго и упорно объяснять директору, зачем нужно то или другое. Два месяца убеждали директора, что спектакль «Путь к просветлению» надо показывать в  фойе. Много сил уходит на ненужные объяснения.

Мне иногда вопросы глупые задают о направлении развития театра. Так вот я скажу, когда я пришел в 2000 году в Бурдрам, здесь было всего шесть спектаклей. Московский критик один, Кокорин, кажется, называл его мертвым театром. И в какой форме Бурятский театр сейчас! 

- Тем не менее, что вы собираетесь делать в театре в роли художественного руководителя?

-Во-первых, хочу разобраться, что же такое худсовет. Тот, который был до сегодняшнего дня, будет расформирован. Он ничего не решал. Кроме того, для меня важен вопрос компетенции, кто имеет право говорить художественно это или нет.

- Теперь худсовет будет в единственном лице?

- Может быть и так. Надо подумать. В остальном, что делали, то и будем делать.  Товстоногов создавал свой театр 30 лет.

- А каким вы видите Свой театр?

- Мой театр – это интеллектуальный театр прежде всего.

- А что вы будете делать, если директор будет требовать кассовый спектакль. Ведь согласно госзаданию театр должен выдавать в год 200 спектаклей и выполнять финансовый план.

 - Буду выходить из положения. Что я и делал, поставив «Путь к просветлению». Директор не понимал, почему актеры должны играть это не на сцене. А как можно такие тонкие вещи объяснять сразу четырем сотням  человек? Я вот недавно был в Индии и слушал учение Далай ламы. Я заметил, что 98 процентов паломников просто молятся и не понимают то, о чем он говорит.

- А вы понимаете?

- Я многое понял. Но это личные вещи, я бы даже сказал интимные. Я не религиозный и не верующий человек. Если ты веришь, то надо становиться монахом. Искусство ведет к высшей красоте, а религия - к высшей истине. Любая религия не воспринимает искусство, считает его богохульством. А буддизм толерантен.

- Как вы попали в Индию?

- Меня пригласил тибетский театр из Дхармасалы. Я отправлял им кассету со спектаклем, и они заинтересовались. Мы договорились о будущем сотрудничестве и, возможно, будем делать совместный проект о буддийском поэте отшельнике Миларепе.

- Когда вы делаете спектакли, для вас что важнее: понравиться зрителю или сообщить миру некую значимую для вас идею?

- Если народу нравится, это не говорит о том, что спектакль хороший. Искусство не принадлежит народу. Искусство принадлежит тем, кто им занимается. Народу все равно, есть театр или нет. Это наша задача убедить его в том, что театр ему нужен для духовного развития.  Например, в Японии театр вообще не думает о деньгах, потому что японцы его берегут как национальное достояние, они осознают, что это их культура.

 

- А что такое, по - вашему, национальный бурятский театр? Есть ли он сегодня?  Можно и в Англии, например, сыграть Гамлета на бурятском языке, но можно ли это назвать бурятским театром?

- Хороший вопрос. Играть пьесы на бурятском языке - это не значит создавать бурятский театр.  Национальный театр -  это сложное понятие. Это природа, интонация. В начале 90-х мы подражали МХАТу. Потом  национальные  театры кинулись к своей истории и религии. Понимают, не понимают, но  ставили. В результате наделали кучу ошибок. Вообще, язык театра должен измениться. Музыка же не имеет национальности. Моцарт не писал же  для немцев, он писал для себя. Я хочу, чтобы в театре  работали не только буряты, а, к примеру, черные, знающие бурятский язык. Чтобы роль Отелло играл настоящий негр.

- Вы это серьезно?

- Да, это моя мечта! Ведь в театре всегда должен быть   момент неожиданности. Сама природа театра не регистрируема, один спектакль не похож на другой.

- Можно ли все-таки сказать, что ваша творческая концепция направлена на развитие национального театра?

- Может быть. Музейные вещи типа «Будамшу» - это не есть национальный театр. И русский театр может играть «Будамшу». Нам надо нащупать природу национальную.

- А где нащупать: в какой среде, в каком материале?

- Не знаю. Работа покажет. Есть пьеса к 350-летию добровольного присоединения Бурятии к России, написанная по древнему бурятскому эпосу «Гэсэр». Будем над ней работать.

- Что вы планируете в период реконструкции театра?

-  Конечно, надо будет деньги зарабатывать. Искать другие способы существования театра на других площадках. Но больше всего мне хотелось бы с актерами поработать, поэкспериментировать. В обычной работе театра на это не хватает времени. Возможно, наши тренинги выльются во что-то интересное. Сейчас, когда наступил век личностей, актер на сцене – это и есть основная театральная реальность. Режиссер лишь создает форму, а спектакль делают актеры. Они могут все.

Автор: