Волну ностальгических воспоминаний по временам советско-монгольской дружбы породил пост Вадима Бисерова в группе «Планета Монголия» в Фейсбуке. Несколько сотен лайков и перепостов, сделанных бывшими военнослужащими, советскими специалистами и гражданами Монголии, свидетельствуют о многочисленности тех, кому эта тема близка. Комментарии же, оставленные пользователями соцсети, говорят о глубине темы, обсуждать которую теперь будут еще долго.
В отдельные годы общая численность советских военных и специалистов, находящихся в Монголии, достигала почти ста тысяч человек. Тех же, кто вообще «прошел через Монголию», было в разы больше. Такая масса народа не могла не выработать каких-то специфических выражений и традиций, вспомнить которые и побудил пост Вадима. Сначала в межнациональном общении советских и монгольских граждан выработался свой сленг, затем часть этого сленга продолжила свое бытование на просторах Советского Союза.
Самое популярное слово в общении между «совспецами» и «монголами» было компан. По этому обращению уже на терриитории СССР бывшие военные 39-й армии и спецы безошибочно вычисляли друг друга. Среди советских людей бытовала уверенность в том, что слово пришло из монгольского, в котором исковеркалось русское слово «компания». Однако, Вадим провел свое небольшое исследование и выработал более интересную версию:
Бесспорно, словечко №1 тут, конечно — "компан". Все "совспецы" (тоже понятие из тех времен) были уверены, что это слово из монгольского языка, а монголы считали, что из русского. Но и те и другие бодро использовали его в общении. Распутать происхождение термина получилось не сразу, но шаг за шагом выяснилось, что слово это используется в Монголии аж с 1938-39 годов. В том году отряды Рабоче-Крестьянской Красной Армии снова вошли в Монголию для ее обороны, и среди них — добровольцы из СССР, участвовавшие в гражданской войне в Испании на стороне интербригад. Там они заимствовали местное обращение compañero/компаньеро, что в переводе означает «товарищ». Считая себя продолжателями дела испанских интернационалистов, они принесли это слово и в Монголию, где, с учётом монгольского произношения оно трансформировалось в известное всем «компан», сохранив свое значение.
Монгольское происхождение Вадим усматривает у таких слов в лексиконе советских граждан в Монголии, как митиковать, бичик, чичик, кухэнка, бяхгуй. Монгольское мэдэхгуй со смыслом «не знаю» в русском сленге превратилось в митикуй или митиковать, причем последнее приобрело значение «понимать». Особенно его любили украинцы, у которых в языке есть похожее слово метикуй, означающее «смекать», «соображать», - пишет Вадим Бисеров.
В советском сленге применение термина, если у него действительно монгольское происхождение, почти перевернулось. На вопрос «митикуешь?» мог последовать ответ «не митикую» (не понимаю), хотя исходное монгольское слово уже несло в себе отрицание.
Понятие «бичик» вообще было одним из ключевых в жизни советского специалиста в Монголии. Слово, означающее на монгольском «письменность», в советском жаргоне было применено к особым чекам, которые входили в оплату труда специалистов. По бичикам можно «отовариваться» дефицитными, в том числе — импортными, товарами в недоступных монгольским гражданам магазинах. Это был серьезный стимул стремиться работать в Монголии.
Кухэнкой на сленге называли девушку, что являлось несомненным искажением монгольского хуухэн с тем же смыслом, а вот чичик от монгольского «джиджиг» (маленький) означал ребенка. Бяхгуй имело смысл «отсутствует», «не имеется в наличии», что происходило от монгольского байхгуй с тем же смыслом.
Были и такие слова, которые вошли в сленг на территории Монголии, но затем начали шествие почти по всему ареалу носителей русского языка. Во всем Советском Союзе широкое распространение получило и некоторое время было модным монгольское слово тугрики в значении «деньги». Любопытно, что тугриками называли деньги вообще, а не именно монгольскую валюту, в отношении которой нередко использовалось слово тугры. Здесь произошло явление, подобное тому, что случилось с голландским по происхождению словом зонтик в русском. Со временем часть корня слова -ик была ошибочно воспринята как уменьшительно-ласкательный суффикс. В народе сложилось мнение о том, что, если убрать -ик, то получится «исходный вариант».
Чуть менее популярным, но тоже известным по всему Союзу, было слово цирики в значении «солдаты» (монгольское цэрэг). Термин вошел в сленг советских военнослужащих, а также — в так называемую феню, жаргон уголовников.
Третье монгольское слово из ряда известных в разных уголках СССР — дарга, «начальник». Его использовали с несколько насмешливым оттенком - «начальничек», изредка в значении «бюрократ». В речи тех же уголовников слово по смыслу приближалось к жаргонизму «бугор».
Было, наконец, и такое популярное слово, как архи. Придя из монгольского, в речи советских граждан в Монголии оно сохранило значение «водка», при этом дало жизнь множеству шуток. В период антиалкогольной компании, затеянной при Михаиле Горбачеве, в ходу была присказка: «Ленин пить не запрещал, он говорил: архи — важно!». В Советской армии слово иногда в шутку разбирали как аббревиатуру: Ах, Ребята, Хорошо Идет!
Тарбаган — еще одно слово, попавшее в сленг военнослужащих Советской армии, предположительно, из монгольского языка. Так называлась теплая офицерская куртка с высоким воротником. Продолжая тему одежды, вспомним, что несомненно монгольское происхождение имело слово дарханка, которым называли овчинные шубки с матерчатым верхом. Очень теплые, хотя и неказистые на вид, дарханки получили свое название от "лейбла", пришитого у их воротника. "Дархан" - то ли так называлась фабрика, где их шьют, то ли эта фабрика находилась в городе Дархан, сейчас вспомнить уже сложно.
В 1980-х в Бурятии среди подростков были в моде монгольские шапки лоовуз. Эта шапка походила на мохнатую папаху, и не относилась к типу ушанок. В те годы их называли "монголками". Чуть раньше, в середине-конце 1970-х предметом вожделения улан-удэнских модников, к которым относились уличные группировки "чуваков", были кожаные штаны производства Монголии. Мягкая, при этом очень прочная, кожа, из которой их делали, считалась "неубиваемой". Непонятно почему, но такие штаны остались в памяти людей под названием "монгольские джинсы".
Советские граждане в Монголии в принципе славились тем, что не осваивают монгольский язык далее полдесятка выражений, да и те им давались с трудом. Русское произношение монгольского приветствия "самбайну?" обычно вызывало у монголов смешки, потому что буквально получалось "расческа есть?". Однако были и такие русскоязычные, которые сближались с монголами, общались с ними и в том числе вместе с ними впитывали новые веяния. Поскольку дети монгольской партийно-государственной номенклатуры, как правило, имели доступ к самой новой продукции стран Запада и Восточной Азии, они нередко служили проводниками приобщения советских людей к "масс-культуре капитализма". В годы первых видеомагнитофонов и усвоения гонконгских и голливудских боевиков монгольское произношение имен некоторых актеров и персонажей переходило и к советским людям. Так Брюса Ли они называли Брус Ли, Рэмбо - Рамбо, ниндзя - нинджа, чем сильно веселили собеседников в городах и весях СССР.
Некоторые монгольские слова уносили с собой в Союз те граждане, что несколько глубже познакомились с Монголией. Худон - "сельская местность", эльс "песок", ус "вода, дзасвар "ремонт" и некоторые другие слова служили маркерами человека, работавшего в монгольской глубинке геологом, или узким техническим специалистом.
Годы советско-монгольской дружбы оставили заметный след в памяти как народов СССР, так и монголов. Тема обоюдных культурных, экономических и политических влияний поистине неисчерпаема и еще не раз будет подниматься в соцсетях и СМИ.
