При Максутове на сцене Оперного появилась халтура

Азат Максутов, полгода назад, вступая в должность художественного руководителя, продекларировал свою задачу – вернуть театру репутацию, писала Туяна Николаева в своей статье в газете "Молодежь Бурятия" в марте этого года. То же эффектно, но также не художественная программа, не концепция. Тем не менее, месяца два назад Максутов отрапортовал, что оперный еще не Ла Скала, но уже заработал, как театр

Что же видит и слышит зритель сегодня на спектаклях без пяти минут Ла Скалы?

Во-первых, это вопиющее отсутствие постановочной культуры! Вопиюще не эстетичная «картинка» - отвратительные декорации, старые и грязные, нищенский реквизит. Дешевые, антихудожественные, антиисторические, культурологически и технологически безграмотные, ветхие костюмы. Вопиюще непрофессиональная работа со светом, а в тех случаях, когда артисты подзвучены микрофонами, то и со звуком. Только два спектакля в афише оперного сегодня культурны, это «Энхэ-Булат батор» и балеты Куанца, и в тех, свет умудряется портить картину.

Второе с чем сталкивается зритель, это бесконечная игра вдогонялки! То певцы гонятся за оркестром, то оркестр за певцами. Солисты судорожно не сводят глаз с дирижера, дирижер судорожно отмахивает им палкой как пастух кнутом. Какой музыкальности, эмоциональности, чувственности, красоте звучания музыки, арий, ансамблей можно ожидать в такой ситуации?

В-третьих, зритель не видит и не слышит цельной художественной, театральной картины. На сцене трагедия, траур, в музыке просто ритмичный и громкий грохот, на сцене повествование, в музыке пафос, на сцене волнение, трепет, в музыке суета.

О каких театральных ценностях - творческих задачах, интерпретаторских решениях, нюансах, тонкостях, художественном воздействии можно говорить, когда на сцене во всех смысла ХАЛ-ТУ-РА! Других слов для очевидной несогласованности действий всех участников спектакля нет. А причина в отсутствии необходимого количества и качества репетиций. Когда спектакли, не игравшиеся сезон, два, четыре, вытаскиваются на сцену за несколько цеховых и две сводные репетиции, они же монтировочная, генеральная, генеральный прогон и сдача – возникают большие и серьезные вопросы к компетентности художественного руководителя. Либо ему просто неизвестно, что исполнительская грязь и постановочная неопрятность спектаклей, это результат отсутствия нормального репетиционного процесса, либо он сознательно пренебрегает этим процессом. Но тогда возникает вопрос, а понимает ли худрук, что этот театр просто окончательно погибнет без тщательного, кропотливого, как вышивание, репетиционного труда. Нормального и количественно и качественно. Качественными же репетиции бывают только тогда, когда в театре есть мерило качества, кодекс профессиональной чести. Конвейерное и не отмеченное осмысленностью воспроизводство плохих спектаклей делает художественный уровень, творческий процесс невозможными и ставит крест на перспективах развития театра.

Ни один возобновленный или премьерный спектакль не несет в себе стратегического заряда. Какую цель, кроме количественной, преследовало, например, возобновление «Травиаты», «Сорочинской ярмарки», «Чио-чио-сан»? Чтобы просто было, что петь? Без тщательной работы с музыкантами – вокалистами и артистами оркестра, музыкальной и артистической проработки красивейших ансамблей и арий, без режиссерских решений, без тщательной проработки образов и взаимоотношений персонажей.

А что, кроме кассы, на перспективу дает «Оперетта-гала»? Актерскую свободу? Пластическую выразительность? У балета незамысловатые квадратно-гнездовые связки, у солистов такие же мизансцены, хор отчаянно кривляется, сценическая картинка нестерпимо режет глаз грубой колористикой, кичевым блеском и несуразностями в виде мельничных лопастей приклепанных к эйфелевой башне – самодеятельная оперная студия заводского дома культура умерла бы от зависти.

После премьеры «Энхэ-Булат-батора» было очень много претензий к режиссеру Олегу Юмову и художнику Марии Вольской. Но то как они работали над «Энхэ», это пример пристутствия постановочного решения спектакля - какой должна быть «картинка», как она работает на драматургию, на идею, какими должны быть требования к изготовлению реквизита, декораций, костюмов. И театру бы дальше развиваться в эту сторону. Вместо этого театр откатывается на несколько лет назад, опять в тупик ужасающих цветовых решений, ужасающих блесток, ужасающих силуэтов и культурологических ляпов.

Что дала балету постановка «Щелкунчика», кроме самого факта постановки? Артисты балета наконец воспринимают классический танец не как схему, а как художественный язык? Они, наконец, узнали, что, например, гросс-фатер исполняется в иной манере, чем вальс цветов, что он вообще исполняется в манере? Артисты перестали танцевать под внутренний счет, потому, что, наконец, музыканты, дали танцу именно музыкальный импульс?

Даже возобновляемая на днях «Жизель» неоднозначна с точки зрения развития балетной труппы. Это женский спектакль. Мужчины присутствует на сцене минут двадцать. Львиная доля работы приглашенных хореографов придется именно на балерин. Тогда, как самое слабое звено в нашем балете, это мужчины. Таким образом, театр получит в репертуар спектакль, который только усилит неоднородность балетной труппы.

Да, театр оперы и балета заработал. Но не как театр, а как конвейер, на который каждый закидывает свою шаблонную детальку, не заботясь тем, что будет на выходе. Театр планомерно впаривает зрителю старье. Учитывая современное состояние общего музыкального театра то, что возвращает сегодня на сцену оперный, не просто материально, морально и эстетически устарело, это позапрошлый век. И к этому позапрошлому веку театр возвращается также планомерно: оркестр не звучит, певцы не поют, балетные не танцуют – все, как было прежде тупо, безысходно функционируют.

… Но ведь никто и не интересовался, какую именно репутацию намерен вернуть театру его очередной худрук…

Туяна Николаева, "Молодежь Бурятии"

Фото из архива

Автор: