Глубоко затянулся и щелчком отправил окурок в урну. Подъездная дверь скрипнула, вышел сосед сверху, поздоровались. Домой заходить не хотелось. Холодный осенний ветер гонял по тротуару разноцветную листву, уставшие люди торопились после работы по своим квартирам. Скоро будет полгода, как они семьей переехали из деревни в город. Полгода Ольга пытается создать уют в съемном жилье. Но все как-то не получается, да и не нужно, наверное. Андрей достал сигарету, снова закурил.
Шесть лет назад на свадьбу им подарили красивую большую рамку для фотографий. Она была разделена на семь частей, и в нее можно было поместить несколько различных по размеру снимков. Андрей мечтал, что купит еще несколько таких же рамок и сделает целую галерею счастливых поворотных семейных моментов. Сначала молодожены разместили в рамке фотографии со свадьбы. Тут невысокий симпатичный брюнет – жених в сером пиджаке – и очаровательная блондинка – невеста в белом кружевном платье – с двух краев кусают затейливый каравай. Чуть ниже фотограф запечатлел первый семейный поцелуй. Через несколько месяцев начали вставлять в рамку фото из роддома, и в итоге почти все место заняла Даша. Вот на фото счастливые молодые родители. Рядом, под снимком из ЗАГСа, фото сморщенного человечка, замотанного в одеяло с розовым бантом. На последнем, прошлогоднем фото Дашке четыре года. Она сидит между Андреем и Ольгой наклонив голову и приоткрыв рот, смотрит куда-то мимо объектива, родители уже не улыбаются. Чтобы запечатлеть их семейное счастье, хватило и одной рамки.
– Андрей! Здравствуйте! – соседка с нижнего этажа строго смотрела поверх спущенных к кончику носа очков.
– Добрый вечер, Лидия Михайловна, – выйдя из раздумий, поздоровался Андрей.
– Вчера вечером у вас опять шумно было.
– Было. Даша расшалилась, простите.
– С детьми построже надо, не то совсем вам на голову залезут, – назидательно подняв вверх указательный палец, произнесла соседка и зашла в подъезд.
Андрей кивнул, рассказывать о том, что у дочки вчера снова случился припадок, совсем не хотелось.
Дверь в квартиру открылась сразу же после звонка. Ждали. Ольга привычно чмокнула в щеку, Дашка вертелась рядом. Точнее, не вертелась, а бегала босиком от стены до стены коридора, врезаясь в них лбом. Как обычно. Чтобы она не поранилась, в этом месте наклеили толстые обои в несколько слоев.
– Долго уже? – Андрей взглядом указал на дочку.
– Минут двадцать носится. Сегодня ездили на первое занятие по сенсорике, пробовали разные утяжелители, мячики, массажеры. Видимо, оттого Дашка такая взбудораженная. В такси садиться не хотела, истерику закатила. Хорошо, что водитель спокойный попался. Видимо, на занятия придется пешком ходить. У тебя как день прошел?
– Поставка пришла, а у нас погрузчик сломался. Пришлось вручную всем вместе машину разгружать. Весь перемазался чем-то. Устал с непривычки. Но сегодня не очень много было. Строительный сезон заканчивается, сейчас потише будет.
Ольга ушла на кухню, и Андрей, продолжая разговаривать с ней, присел на стульчик, чтобы разуться. Внезапно Дашка, развернувшись, с разбега врезалась в отца. От удара головой в переносицу у Андрея в глазах вспыхнули искры. Вскрикнув, он зажал нос руками, чем развеселил дочь, и она снова попыталась боднуть его головой. На шум прибежала Ольга, схватила Дашку и понесла в комнату. Та начала орать, пинаться и хвататься за все, до чего могла дотянуться. Андрей пошел в ванную умывать лицо. В зале что-то громко рухнуло. По батареям застучали недовольные соседи. Андрей набрал в ладони холодной воды и ополоснул лицо. Хотелось закричать. Заорать, как Дашка, во все горло. И орать, пока не кончится дыхание.
Утро выдалось пасмурное. По дороге на работу попал под моросящий дождь. Сидя за монитором, Андрей невольно потер переносицу. Со вчерашнего дня еще побаливала, но синяка не было, и слава богу. Дверь в офис приоткрылась. Директор стоял, прикрыв телефон ладонью.
– Андрюха, там кирпич привезли. А я Иваныча отправил погрузчик в ремонт отвезти. Покажи мужикам, куда надо разгрузиться.
На улице тарахтел старый японский грузовичок с краном. В кузове стояли поддоны с уложенными на них красно-коричневыми кирпичами. Андрей прошел вперед и махнул рукой, чтобы машина следовала за ним. Когда доехали до места, из кабины вылез бородатый старик.
– Слушай, парень, у вас есть погрузчик?
– На ремонте. Тебе зачем, у тебя же кран?
– Чалки* цепные короткие, не зацепимся. А тряпичные худые совсем.
– Ну, у нас чалок нет. Можете привезти груз потом.
– Опять с этими кирпичами по городу мотаться не буду. Давайте как-нибудь разгрузимся.
Старик подошел к манипулятору и начал выдвигать подпорки. Из кабины выпрыгнул паренек и залез в кузов. Он зацепил к поддону и крану выцветшие ремни и крикнул: «Вира!»
Стрела крана со скрежетом начала вытягиваться. Грузовичок затарахтел еще громче, заполняя все пространство вокруг выхлопными. Первый поддон приподнялся над кузовом, плавно поплыл в воздухе и встал на место. Второй поддон зацепили так же. Снова заревел грузовичок, выстрелив в воздух черное облако дыма. Снова заскрежетала стрела крана. Поддон снова поплыл в воздухе. Андрей заметил, что у поддона отсутствует одна нога. Крикнул парню в кузове:
– Посмотри там ногу! Так поддон ставить нельзя, завалится.
Но из-за грохота тот ничего не услышал. Андрей подошел ближе. Дальше все случилось очень быстро. Раздался хлопок, и лопнувший ремень, описав в воздухе дугу, впился железным крюком Андрею в висок. От неожиданности он упал, а сверху увесистыми тумаками по голове и спине посыпались кирпичи. Бородач отвел стрелу в сторону, но было поздно. Андрей попытался встать, но в глазах все поплыло. Он пощупал место удара, там все горело и пульсировало. Из виска торчало что-то острое, текла кровь. Еще раз попытался подняться, но в глазах все потемнело, и Андрей, потеряв сознание, снова упал.
***
Очнулся уже в палате. Жутко хотелось пить и раскалывалась голова. Чувствовал себя будто с чудовищного похмелья. Потрогал место удара, но ничего не нащупал, голова была полностью забинтована. Попробовал открыть глаза и сразу сощурился. Утренний свет наполнил белую палату до рези в глазах. Андрей лежал у стены, напротив под окнами стояли две кровати и еще одна напротив входа.
– О, очухался! – радостно прохрипел кто-то у дальней стены. – Проснись и пой! – пытался протянуть незнакомец, но захлебнулся тяжелым надсадным кашлем курильщика. – Черт побери, от этого кашля остатки мозгов полопаются, совсем дурак стану, – просипел он. – Как звать-то тебя, землячок?
– Андрей. Давно я здесь? – язык еле шевелился и словно прилипал к небу, в горле першило.
– Меня Цырен зовут. Из реанимации тебя вчера привезли. А сколько ты там был, я не знаю.
– Позови медсестру, пожалуйста.
– Обход уже начался, подожди. Если я звать их начну, то точно не придут. Загонял я их тут! – радостно закончил Цырен и захохотал.
Но обхода Андрей не дождался, уснул. Сквозь сон отвечал на вопросы о своем самочувствии врачу, попросил попить у медсестры и снова погрузился в забытье. Наступила череда беспорядочного бодрствования и сна. Андрей просыпался и ел, но немного. Вставать не разрешали, а каждый раз звать медсестру по нужде было очень стыдно и неудобно. Она приносила «утку», и Андрей просил ее не смотреть на него. Та закатывала глаза, но отходила. От долгого лежания все тело онемело, руки и ноги стали непослушными и как будто потяжелели. Врач сказал, что, возможно, сказываются последствия травмы, и запретил излишнюю физическую активность. Для человека, выросшего в деревне и работающего с ранних лет, это было тяжело. Иногда видел во сне жену или дочь, и на него нападало какое-то беспокойство. Но в голове словно включался рубильник, и Андрей засыпал. И спал так безмятежно, как будто высыпался за последние годы. Научился не замечать болтовню неумолкающего Цырена и отдыхать.
Через неделю врач разрешил сидеть. После этого в палату разрешили посещения. В первый же день к соседям набежали посетители, принесли кучу различной снеди, наполнили палату многоголосьем, букетом различных запахов домашней стряпни и духов. К концу недели посетители иссякли. Не приходили только к Андрею и Цырену.
– Смотрю, совсем ты никому не нужен, Андрюха! – язвил Цырен. – Семейство-то твое отдыхает от тебя, видать! Жена уже, наверное, себе нового мужа нашла, с целой головой! – не унимался он.
Обычно в такие моменты Цырена заставляли замолчать соседи, но сейчас они остались вдвоем. Андрей уже привык к своему бестолковому сопалатнику, но эти слова сильно задели что-то внутри. Не про него, а про жену, Ольгу. И как-то разом вспомнились все оскорбления и насмешки Цырена. Кровь закипела, явственно пульсируя в пробитом виске. Собравшись с силами, Андрей оперся на локоть и свесил ноги с кровати. Выдохнув, он распрямил колени и вытянулся во весь рост. В глазах на секунду потемнело, голова закружилась, но через пару глубоких вдохов все прошло. Андрей сделал пару неуверенных шагов в сторону обидчика.
– Ой! Дяденька рассердился! Брови нахмурил, сейчас ругаться будет! – захохотал пожилой хулиган, затем внезапно громко заверещал дурным голосом: – Помогите! Хулиганы зрения лишают! – и снова закатился хриплым смехом.
В палату ворвались доктор и медсестра.
– Что здесь происходит? Вы почему без разрешения встали с койки? – доктор поочередно строго смотрел на своих подопечных.
Перебивая друг друга, пациенты рассказали о случившемся.
– Что ж, видимо, пора вас, Андрей, выписывать. Раз уж драться собрались, то дело на поправку пошло, – улыбнулся доктор. – Тут к вам посетители, кстати, – мотнул он головой куда-то назад. – Давно просились, но я не разрешал. А сегодня, видите, как получилось, на ногах встретите семью. Значит, так, сегодня пятница, поэтому в понедельник вас оформим и можете ехать домой.
В коридоре послышалась какая-то возня, что-то с металлическим звоном упало. Медсестра выбежала посмотреть, что произошло. Через пару минут в палату вошли Ольга с упирающейся Дашкой на руках и мама. От волнения Андрей немного поплыл и сел на койку. Бледная Ольга поставила дочку на пол и, упав на колени, крепко обняла мужа. Мама всхлипнула и прижала Дашку к себе. Андрей нежно гладил волосы жены и шептал что-то успокоительное. Дашка внимательно смотрела на отца и сначала не узнавала его. Но, узнав, подбежала и стала срывать с его головы повязку. Ольга оттаскивала дочь от Андрея, но она кричала, вырывалась и вновь кидалась к отцу. Вмешался доктор и попросил всех покинуть палату.
– Может быть, вам лучше побыть у нас еще немного? – спросил доктор, когда все ушли. Он, смущаясь, замолкал, подбирал слова и, качая в такт им головой, пытался заглянуть в глаза. – Все-таки вам нужны покой и уход. Если условия не позволяют, то можете остаться еще на неделю.
– Я поеду домой, – коротко ответил Андрей и отвернулся.
Больше всего он не любил таких вот сочувствующих, жалеющих его взглядов. После тихих и однообразно спокойных дней сегодняшний лишил Андрея сил. Он лежал, положив ладони под затылок и глядел в потолок.
– Андрюха, ты это… – начал было Цырен и осекся. – Короче, дурак я старый. Ну, это ты знаешь. Язык длинный, без костей. Били меня за него неоднократно. По молодости как на собаке заживало, а в последний раз сюда вот попал. Короче, своей смертью не помру, горбатого могила исправит! – хохотнул он, но как-то печально. – После армии женился я. На однокласснице своей, на Долгорке. Самая тихая в классе была. Как она согласилась? Зачем? Любила, потому что. А мне что надо? Веселье давай! Гулянку! Друзей и пьянку! Вернусь я, к примеру, через несколько дней непонятно откуда, а она не ругается, только тихо попросит, чтобы не делал так. Да разве остановишь меня? Нет! Потом дочка родилась, назвали Туяа – Радуга значит. Имя красивое, а сама девчонка получилась страшненькая. Не могли понять, что с ней, в улусе рядом врачей-то нет. Потом выяснилось, что у нее синдром Дауна. Я на Долгорку ругался, зачем мне такую уродину родила. А она не отвечает ничего, только убежит и плачет. Так и жили, я пил да дрался, жена дочку растила. Как-то просыпаюсь с похмелюги дома, а жена с дочкой на руках рядом стоит. Туяа ручки ко мне тянет, а я как рявкну на них: «Глаза бы мои вас не видели! Покоя от вас нет!» – и ушел похмеляться. А Долгорка взяла дочку и ушла к реке. Через три дня нашли их ниже по течению. Похоронили. Я поначалу даже облегчение какое-то испытал. Потом что-то доходить до меня стало, и стал я пить беспробудно, чтобы не трезветь. А время шло, дружки кто женился, кто помер, родня давно на меня рукой махнула. Вот мне пятьдесят три, и понял я, что за всю жизнь по-настоящему меня любили только два человека, жена и дочка. Которых я и погубил. Это я к чему все? Не сдавайтесь, Андрюха. Ты не то, что я. Пусть у вас все будет хорошо. Прости меня, балбеса старого, – последние слова давались Цырену тяжело, нахлынувшие воспоминания словно сдавливали горло. Слезы катились по серому морщинистому лицу.
***
В понедельник коллеги помогли добраться до дома и подняться на этаж. Войдя в квартиру, Андрей с удовольствием погрузился в любимые ароматы. На кухне благоухали яблочный пирог и булочки с корицей. К возвращению мужа Ольга нарядилась, сделала праздничную прическу и макияж. Она, поддерживая за руку супруга, помогла ему устроиться на диване в зале.
– Ну наконец-то вернулся! – голос Ольги звенел искренней радостью. – Как же я соскучилась! Столько рассказать надо! Дашка на занятиях успехи показывает. Небольшие, но стабильные. Мама с отцом решили в деревне дом продать, в городе жилье купить. Вместе жить будем, нам с тобой полегче. Дашке с бабушкой веселее. Они же с ней подружки! Только мне до аптеки надо сбегать, лекарства тебе и бинты для перевязки купить. Дочка в комнате на твоем телефоне мультики смотрит, я быстро! – Ольга поцеловала Андрея в щеку и выбежала из комнаты.
Хлопнула входная дверь. Андрей с наслаждением потянулся. Новости действительно хорошие. Перевернувшись на бок, он увидел на полу два разноцветных деревянных кубика. Что-то новенькое. Застоявшийся организм требовал разминки. Осторожно перекатившись на пол, Андрей обнаружил коробку, в которой было еще два кубика. Они были разных цветов и разного размера, причем нижние, самые большие, были довольно увесистыми. Судя по картинке, их должно быть пять. Сложив разбросанные кубики в коробку, Андрей ползком начал искать оставшийся. Вдруг он почувствовал рядом какое-то движение и повернул голову. Совсем рядом стояла Дашка, размахивая недостающим кубиком. Она резко сделала шаг вперед. У Андрея пробежал холодок между лопаток.
– Черт! Только не в висок! – вскрикнул он, пытаясь защититься.
Ольга с досады топнула по асфальту. Аптека в их доме сегодня закрылась на учет. Пришлось бежать на соседнюю улицу. То есть сначала она шла привычным темпом. Так, как если бы шла с дочкой, но, осознав, что идет без нее, ускорилась. Ольга уже не помнила, когда выходила на улицу без Дашки. И мысль о том, что в данный момент она молодая, красивая и свободная, заставила ее улыбнуться. Ольга подняла лицо к солнцу и, сощурив один глаз, засмеялась. И как будто светлее стало вокруг, и будто свежее. Набрав полную грудь воздуха, медленно выдохнула и посмотрела время на телефоне. Семнадцать минут назад она вышла из дома. Семнадцать минут назад она оставила непредсказуемую дочку с мужем, которого буквально вернули с того света. Это ввергло ее в ужас. Сердце бешено заколотилось, она начала звонить Андрею, но абонент был недоступен. Видимо, села батарея в телефоне. Ольга развернулась и ринулась домой.
Последние метры до дома бежала из последних сил. Тяжело дыша, поднялась по лестнице. Воображение рисовало чудовищные картины, и никак его было не унять. Не дыша, открыла ключом дверь, боясь увидеть самое страшное. Прислушиваясь, осторожно зашла в квартиру, на цыпочках прошла и заглянула в зал. Андрей сидел на полу. Перед ним друг на друге стояли два кубика. Уютно расположившись в ногах отца, сидела Дашка. Ее лицо было серьезно и сосредоточено. Непослушной дрожащей рукой она подносила третий кубик. Андрей, затаив дыхание, смотрел за движениями дочки, придерживая уже стоящие кубики. От увиденной картины, так разительно отличавшейся от того, что она ожидала, Ольга заплакала. Пережитые только что эмоции кипели внутри, ноги уже не держали. И как будто все то отчаянье и усталость последних дней вырвались на свободу через женские слезы. Чтобы не нарушить момент, она зажала рот рукой, сползла по стене, продолжая беззвучно рыдать. Тушь растеклась по щекам, размазалась помада, резко, неравномерно вздымалась грудь. Вдруг Ольга поняла, что до сих пор сжимает в руке телефон. Продолжая беззвучно всхлипывать, она включила камеру и сделала снимок. Возможно, главный снимок за долгие месяцы. Фотографию счастливого поворотного момента.
Чалки* – ремни, тросы для крепления и подъема груза.
Об авторе
Анатолий Батомункуев литературой увлекается с детства, в школе пробовал писать стихи. В студенчестве писал небольшие юмористические зарисовки, некоторые из них использовались для миниатюр КВН. Первые рассказы «Корни», «След», «Фроз» участвовали в разных проектах, выходили в электронном виде. В данный момент Анатолий Батомункуев работает над повестью в жанре фэнтези. Основа сюжета рассказа «Поворотные моменты» взята из жизни. Автор сам воспитывает особенного ребенка и понимает, какие сложности возникают у таких же родителей. Идея написания рассказа о семье с подобной проблемой появилась у него давно, и конкурс «Новая проза», по признанию автора, послужил поводом для ее воплощения. «Хочу, чтобы мои произведения придавали сил и были поддержкой для людей в трудные моменты. В будущем планирую написать цикл рассказов для детей», – поведал автор.
